Вампиры тут голодные (СИ)

Полукровку такая Маниэр бесила не меньше обычной — грустную и несчастную вампиршу было жалко, а испытывать жалость к своему заклятому врагу оказалось как-то неприятно.

И он выбесил её. Вывел настолько, что она вернулась в реальность и сломала Веце только-только сросшуюся руку.

После этого жалеть Маниэр он больше не мог. Слишком уж дорого ему обошелся прошлый раз. А Веце, он вы знаете какой — меркантильный.

Девушка ругалась, поливала полукровку отборными матами, такими, которые прежде и не осмелилась бы произнести, и ее отпускало. От грязного сквернословия становилось легче, а почти поросячий визг Веце немыслимым образом вернул ее тягу к жизни.

Полукровка бы никому и ни за что не признался, что ему было весело.

И капец как больно, это да.

Маниэр вновь загорелась духом борьбы и возвратилась на свой прошлый путь, печально названный Степаном “вижу цель, не вижу препятствий”.

И граф был на грани того, чтоб начать истерично смеяться.

Говорите, она искусно соблазняла его до этого?

Забудьте. То, видимо, была разминка.

Неизвестно, где она научилась такому, учитывая строгие порядки и довольно суровое отношение к женской распущенности.

В клане, кажется, вообще введена казнь за торговлю своим телом, неверность мужу и потерю невинности до брака.

Просто… ааа, Маниэр из тихой и скромной превратилась в очаровательную развратницу. И это стало настоящим испытанием для графа.

Это было не какое-нибудь там глубокое декольте или просто коротенькая юбка.

Это нельзя передать простыми словами, это надо видеть. Но Степан не даст посмотреть, потому что ревнует, посему обрисуем картину общими понятиями.

Вы знаете значение слова разврат? Не что-нибудь заезженно пошлое, а такое… одного взгляда хватит, чтоб сказать: “Батюшки, как горячо”, и загадочно улыбнуться.

И именно в такую развратницу преобразилась девушка.

В развратницу настолько искусную, настолько хитрую, что поплыл даже Веце, совсем недавно желавший ей где-нибудь сдохнуть.

А Маниэр, наивная влюбленная Маниэр верила, надеялась: вот теперь-то граф изменит свое решение! Передумает и позволит ей остаться рядом!

Но время не просто поджимало — его почти не было. И Степана, в отличие от Маниэр, это безмерно утешало и давало сил держаться.

Вампиры словно играли в догонялки: он убегал, она догоняла.

И да, Степан понятия не имеет, где она достала косметику, но с того момента нападки на тело графа стали еще напористей.

И попаданец не понимал этого: Маниэр очень нежная и застенчивая девушка, но зачем же она так ломает себя, пересиливает и отчаянно пытается ему понравиться? Неужели не знает, как хороша? Зачем она так с собой, с ним?

— Маниэр, пожалуйста, прекрати. — сдавленно хрипнул граф, отцепляя ее руки от своей рубашки.

— Вам не нравится? — она игриво блеснула глазами и переплела их пальцы, но он слышал, как мелко дрожит ее голос, видел, как ее трясет. Она боится. — Почему бы просто не сдаться? — она поднесла их сцепленные руки к губам и начала нежно выцеловывать его пальцы, не отрывая взгляда от его лица.

У попаданца дернулся глаз. Нет, нет, держись Степан, ты сможешь.

— Я уже сказал. Я не буду с тобой спать. — он расцепил их руки и практически отскочил в сторону, нервно застегивая пуговицы. И когда она только успела расстегнуть его рубашку? Наверно в тот момент, когда он засмотрелся на ее губы.

— Да. А я сказала, что добьюсь своего. — она упрямо тряхнула головой, и волосы роскошной волной взметнулись в воздух.

— Маниэр, даже если вдруг… между нами что-то произойдет, это ничего не изменит. Совершенно ничего. — твердо повторил граф, прекрасно зная, что нет, изменит.

— Может быть, для вас оно действительно так. — она мягко улыбнулась. Ничего страшного, если она любит сильнее. И не смертельно, если это важно только для нее. Она все поймет, все простит.

— Оно так для нас обоих. Тебе ведь будет хуже, случить оно. — резко оборвал ее Степан, отворачиваясь. Маниэр его не слышала, не понимала, и граф уже отчаялся в своей попытке достучаться до нее.

— Так считаете только вы. Но у меня останутся воспоминания. Вот тут. — она положила ладонь на сердце и печально опустила глаза. Сколько у графа еще будет девиц после неё… а он у нее всегда будет единственным. Ведь после этого никто её, грязную, не возьмет в жены.

Степан тяжело вздохнул и скрипнул зубами.

Слышал он про такие “воспоминания”, и честно не разделял сентиментальную тягу женщин оставить себе сувенирчик на память об отношениях. Особенно удручало, что очень часто сувенирчики эти вырастали в таких же глупых и недолюбленных взрослых и повторяли ошибки родителей.

И он не хотел Маниэр подобной судьбы. Не хотел даже допустить возможность, что его дети будут жить так.

— Воспоминания быстро исчезают. — тихо, подавленно проговорил граф, ведь она когда-нибудь его забудет. И он ее тоже.