Вампиры тут голодные

— Так считаете только вы. Но у меня останутся воспоминания. Вот тут. — она положила ладонь на сердце и печально опустила глаза. Сколько у графа еще будет девиц после неё… а он у нее всегда будет единственным. Ведь после этого никто её, грязную, не возьмет в жены.

Степан тяжело вздохнул и скрипнул зубами.

Слышал он про такие “воспоминания”, и честно не разделял сентиментальную тягу женщин оставить себе сувенирчик на память об отношениях. Особенно удручало, что очень часто сувенирчики эти вырастали в таких же глупых и недолюбленных взрослых и повторяли ошибки родителей.

И он не хотел Маниэр подобной судьбы. Не хотел даже допустить возможность, что его дети будут жить так.

— Воспоминания быстро исчезают. — тихо, подавленно проговорил граф, ведь она когда-нибудь его забудет. И он ее тоже.

— Я полностью согласен с господином. — поддакнул Веце, не отводя глаз от девушки. — Тебе, Маниэр, кстати, не идут эти цвета. Страшно представить, где ты взяла платье синего цвета, не из плаща деда сшила? У старейшин же синий церемониальный наряд… — девушка густо покраснела, гневно дыша. — Красный куда лучше. Ну, знаешь, такой бордовый или алый. Можешь сшить из одежды графа, я ему не скажу. — полукровка подмигнул, улыбаясь, как мартовский кот.

— Ты отвратителен. — прошипела девушка, скрещивая руки на груди. Мало ей было отказов графа, так еще и Веце прилип, как репейник. Тц, двуличное животное, а не кормушка.

— Я знаю, сладкая. — мурлыкнул Веце, подмигнув.

Граф старался отдышаться за дверью. Полукровка отвлек Маниэр, и Степану удалось сбежать, но ревность неприятно грызла, он ненароком подслушал их разговор.

Еще и голос у Веце такой приторный — тошнотворно просто.

Вампир тряхнул головой, надо просто затаиться на пару часов где-нибудь среди лабораторий, иначе она его морально добьет.

Степан делал это ради нее. Маниэр делала это ради них.

Глава 55, про тех, кто хочет обмануться, но обжигает руки правдой

Когда он вернулся, было непривычно тихо: не слышно ворчания и визгов Веце, гневной речи Маниэр.

Свет вяло сочился из приоткрытой двери и граф замер, увидев их вместе.

Картинка казалась такой правильной, почти идеальной, что-то неприятно сдавило сердце.

О, как они смотрели друг на друга.

Граф судорожно выдохнул, давя в себе горькое сожаление. Он отказался, так почему же у нее не может быть шанса с другим?

Знать бы еще, о чем они говорят, так пылко смотря друг на друга. Но отсюда ничего не слышно.

— Ты пытаешься завоевать его. — спросил Касар, взглянув на вампиршу. Она чуть приподняла голову и потухше улыбнулась. Это настолько очевидно, что герцогу хватило одно взгляда, чтоб понять.

— Я знаю, что это бесполезно. — бесцветно прошептала Маниэр, — У нас нет связи, да и он переселенец, уверена, я далека от его идеала. Но мне хватит и одного мгновенья, одного мига, когда я смогу верить, что я ему нужна. Что красива в его глазах. И тогда наше неизбежное расставание не было бы столь тяжелым.

— Ты хочешь связь? Я могу дать ее вам, это дело буквально трех минут. — связь, не велика проблема, Касар много раз имел дело с подобным. Нужно только зелье и кровь обоих вампиров, а после связь выстроится меньше чем за час.

Но понимает ли Маниэр последствия, которые это повлечет за собой?

— Спасибо, но это не то. Это не по-настоящему. А обманывать его я всю жизнь не смогу. — она обняла себя руками, мелко дрожа. В замке было холодно, лето заканчивалось и теперь даже в теплый облачный день в подвале стоял жуткий холод, пробирающий до костей.

Хоть герцог и предложил помощь, согласиться она не могла.

Касар слабо улыбнулся. Кифен полюбил прекрасную девушку, как жаль, что быть вместе для них невозможно.

— Ты знаешь, почему он избегает тебя и этих отношений? — вкрадчиво проговорил Касар. Маниэр вздернула подбородок, встречаясь с пристальным взглядом герцога.

— Знаю. — твердо ответила она, — Но и он так же знает, почему я не могу отступить. — уж лучше ее убьют, чем она выйдет за другого!

Маниэр не сможет отделить свое сердце от тела и жить рядом с совершенно незнакомым ей мужчиной, разве это не смерти подобно? Видеть любимого, но принадлежать совершенно другому мужчине?

— Не могу понять, ты эгоистична или жертвенна. — покачал головой Касар, — Ты разрываешь его сердце, тебе совсем не жаль графа?

— Если я буду жалеть его, кто пожалеет меня? Он единственный, на кого я могу положиться. И он единственный, кто способен так легко вычеркнуть меня из своей жизни. — затаенная озлобленная обида скользила в ее голосе.

Больно, как же больно было, ведь теперь стоило ей на секунду прикрыть глаза, как она мысленно возвращалась в тот день, когда граф отказался от нее. В голове непрерывно звучало “…семейное счастье будет ей к лицу…”.

Но почему же так заботясь о ее благополучии, никто, совершенно никто не спросил, что есть счастье для нее? Почему все вокруг самовольно определяют, где, как и с кем она обязана стать счастливой по умолчанию?

Это разрывало: противоречия не давали ей покоя.