Ван Гог, Мане, Тулуз-Лотрек

Конечно, в жизни Лотрека были женщины, взять хотя бы ту же Пантеру – как-то ночью в «Мулен Руж» ее познакомил с ним Зидлер, – рыжая девица с глазами цвета морской воды, таинственно-притягательная, красивая, но неприятная. Содержанка позволила себе небольшую прихоть. Скоротечная любовь, чувственная и принесшая одно разочарование. «Настоящая жизнь» иная.

Лотрек, возможно, думал о том, что и его жизнь могла бы быть «иной», писал в течение нескольких недель мадам Онорин П., отнюдь не принадлежавшую к среде обычных его моделей. Когда он передает свежесть лица, аристократизм, элегантность этой «Женщины в перчатках» – трогательный образ другого мира, – его кисть неожиданно становится нежной!

Да, эта женщина из другого мира, ставшего для него таким далеким! Однажды вечером у друзей Лотрек позволил себе признаться в любви одной молодой даме. «Подождите, – сказал он ей, – я сяду у вас за спиной… Мне будет так легче разговаривать с вами. И я буду так же близко от вас… Мне не обязательно вас видеть, я знаю вас наизусть». А потом, спрятавшись за ее спиной, он добавил: «Я даже предпочитаю, чтобы вы на меня не смотрели».

Дама с трудом сдерживала слезы.

* * *

В начале 1891 года, в январе, Лотрек выставил в кружке «Вольней» картину «В Мулен-де-ла-Галетт» (таким образом в третий раз отдав ее на суд зрителей), портреты Сеско и Анри Дио, а также этюд женщины. В марте он принял участие в седьмом Салоне независимых (на этот раз его вместе с Сёра и Синьяком назначили членом комиссии по развеске картин). Он показал «Никчемных» и «В меблированных комнатах» (на которой изображена девица около своей кровати, читающая письмо).

Во время выставки «Вольней» один критик упрекнул Лотрека за тусклую палитру. Октав Мирбо тоже обратил на это внимание, хотя и признал достоинства выставленных Лотреком произведений. «Несмотря на черноту, которая пачкает его фигуры, – писал он в одном из мартовских номеров „Эко де Пари“, – мсье Тулуз-Лотрек проявляет духовную и трагическую силу во всем, что касается изучения лиц и понимания характеров».

Лотрек сумел извлечь пользу из этих замечаний, он стал добиваться более оригинальных сочетаний оттенков и более чистых цветов. В этом ему очень помогли произведения Уистлера, которые он тщательно изучал (Лувр только что приобрел картину Уистлера «Портрет матери художника»).

Но вот перед Лотреком открылось новое поле деятельности: Оллер и Зидлер предложили ему подготовить к открытию сезона афишу с рекламой их кабаре.

Первая афиша, объявлявшая об открытии «Мулен Руж», была сделана Жюлем Шере. В области рекламы в те времена процветала безвкусица, и пятидесятипятилетний Шере считался непревзойденным мастером афиши. Он любил изображать порхающих Пьеро и Коломбин – «этих аппетитных милашек» – в очаровательных, нарядных костюмах всех цветов радуги. «В жизни гораздо больше печалей, чем радостей, поэтому, – говорил он, – показывать ее надо приятной и веселой. Для этого существуют розовые и голубые карандаши». Его слащавые плакаты занимали первое место в коллекциях афиш, которые в то время были в большой моде. Чтобы добыть какую-нибудь новую афишу, коллекционеры не останавливались ни перед чем: они срывали их со стен, покупали у расклейщиков. Чуть ли не в каждом городе открывались французские, а то и международные выставки плакатов. Персональные выставки Шере (две из них состоялись в Париже – в 1889 и 1990 годах) неизменно пользовались огромным успехом.

В рекламе «Мулен Руж» Шере превзошел самого себя, и некоторые считали ее шедевром. Итак, Лотрек, принимая заказ, вступал на путь опасного соперничества, но он очень обрадовался предложению.

Для него, человека, который так стремился покорить публику – ведь он не упускал ни единой возможности выставить свои произведения и как раз в тот год выставлялся в Салоне свободного искусства, – это был заманчивый случай. Его сотрудничество в газетах носило эпизодический характер. К тому же он только что поссорился с Роком, главным редактором «Курье франсе», который не только не платил Лотреку за рисунки, но еще имел наглость пустить не пошедшие в печать на аукцион. Возмущенный Лотрек послал к Року судебного исполнителя. Дело в конце концов уладилось, но отношения между Лотреком и Роком остались натянутыми.

Помимо всего, постоянно работать в газете Лотреку мешал его бурный образ жизни. Оперативно реагировать на события, принимать участие в газетных кампаниях он не мог из-за отсутствия времени и из-за того, что его это не увлекало. К тому же газетам были нужны смешные, язвительные карикатуры в «парижском» духе, а также рисунки полуголых женщин – подобная порнография процветала во многих изданиях периодической печати. Все это было не для Лотрека. Остроумие, в обывательском смысле слова, не его конек: он не умел придумывать смешные подписи. Его ночные похождения лишь внешне были похожи на то, что гуляки называют «повеселиться». Лотрек жил совсем в ином измерении.