Ван Гог, Мане, Тулуз-Лотрек

Этот Шоппи не сходил у Лотрека с языка. Все его мысли вертелись вокруг тренера. Каждому из своих друзей он советовал заниматься с ним. О, они будут ему только благодарны! Ведь для здоровья нет ничего лучше спорта, не правда ли? Конечно, жаль, что сам он не может подать им пример, но подождите… И Лотрек, поглощенный новыми идеями, купил снаряд для гребли в комнате и в погоне за здоровьем (о том, чтобы поменьше пить и пораньше ложиться спать, он, естественно, не думал) стал заниматься греблей в своей мастерской. Надев матросскую бескозырку и красную фланелевую рубаху, он упражнялся много часов подряд.

Это увлечение – а Лотрек говорил о нем без конца, и каждый, кто приходил в мастерскую, должен был тренироваться под оценивающим взглядом хозяина, – длилось очень недолго, и вскоре снаряд для гребли присоединился к хламу, которым была завалена мастерская.

* * *

Ла Гулю отяжелела, расплылась и ушла из «Мулен Руж». Неудачные роды – она родила недоношенного мертвого ребенка – ускорили ее закат.

Из всех танцовщиц там осталась только Грий д’Эгу. Рейон д’Ор вышла замуж за американского золотоискателя с Аляски. Ла Макарона что-то повредила себе внутри, и ее оперировал Пеан. Ушла из кабаре и открыла на улице Фроншо школу танцев, откуда выходили новые звезды канкана, Нини Пат Ан-Лер – теперь она именовалась почтенной вдовой Моннье. Сошли со сцены Сигаретт, Ла Туртерель, Эглантин… Закатилась звезда и Валентина Бескостного, и он тоскливо слонялся по «Мулен Руж». По словам Жанны Авриль, он напоминал «выдохшегося Дон Кихота». Он еще танцевал, но гораздо больше болтал. «Я прихожу сюда как любитель, – говорил он, – как честный буржуа, по четвергам и воскресеньям. Я рантье, собственник, и живу припеваючи. Спросите-ка в районе Эколь Милитер Валентина Бескостного! Консьержка и мой кучер вам ответят: „Мы не знаем такого“. А вот мсье Ренодена, бывшего торговца винами на улице Кокийер, сборщика налогов, служащего у своего брата-нотариуса, – это другое дело. У него снимают квартиры офицеры, и они отдают ему честь, когда он едет по Булонскому лесу в собственном экипаже… Разве теперешние танцовщицы „Мулен“ танцуют? Пожалуй, Ша-Ю-Као ничего еще, но я бы ее в партнерши не взял. Единственной танцовщицей была Ла Гулю…»

Ла Гулю накопила немало денег. В эпоху ее расцвета Оллер платил ей по договору 3750 франков в неделю. Часть этих денег она сберегла и, расставшись с «Мулен Руж» и кадрилью, открыла на ярмарке свой балаган. В костюме, шитом мишурой, напоминавшем восточный, в обществе пяти-шести танцовщиц, она исполняла танец живота, который весьма мягко именовала «египетским танцем» (но суть этого танца, как заметил один репортер, «была выражена достаточно ясно»). И вот Ла Гулю подумала, что для преуспевания ее предприятия неплохо было бы оформить балаган. Она вспомнила о Лотреке и в начале апреля обратилась к нему с просьбой о помощи.

«6 апреля 1895

Дорогой друг.

Я приду к тебе в понедельник 8 апреля, в два часа дня. Мой балаган будет на ярмарке Трон. Слева от входа у меня очень хорошее место, и я буду очень рада, если ты найдешь время что-нибудь написать для меня. Ты мне скажешь, где купить холст, и я сделаю это в тот же день.

Ла Гулю».

Монументальная живопись всегда соблазняла Лотрека. Но где ею заняться? Было совершенно очевидно, что ему еще не скоро доверят стены какого-нибудь общественного здания. Некогда он расписал таверну Анселена в Виллье-сюр-Морен, а позже стены гостиной в доме на улице Амбуаз. Но ярмарочный балаган? А впрочем, почему бы не попробовать? К тому же ему было приятно оказать услугу Ла Гулю, женщине, с которой так тесно связано его творчество, которую он столько писал и рисовал!

С ярмарки Трон Ла Гулю переберется в Нейи – там 16 июня вдоль авеню раскинет свои балаганы и палатки ежегодная ярмарка Нёнё, модная среди представителей высшего света, который таким образом, не слишком затрудняя себя, тешился иллюзией, что общается с народом. На ней необходимо побывать. «Самые красивые кошечки» и «самые изысканные гуляки» флиртовали там, стреляли в тирах в маленьких розовых поросят, лакомились сластями по восемнадцать су за килограмм, которые казались им такими же восхитительными, как если бы они были куплены у лучшего кондитера.

Лотрек пообещал Ла Гулю к ярмарке оформить балаган: он сделает два больших квадратных холста – примерно три метра на три; на одном напишет Ла Гулю, какой она была некогда, танцующей в «Мулен Руж» с Валентином Бескостным, а на другом – нынешнюю Ла Гулю, восточную женщину, вскидывающую ножку перед толпой зевак, среди которых, кроме самого художника, можно узнать Тапье, Гибера, Сеско, Жанну Авриль и Фенеона.