Ванечка и цветы чертополоха

И тут он в той кафешке «Золотые росы» встречает одноклассника Сеньку Бурого. Разговорились за жизнь. А Сенька такой понтовый, такой приблатнённый стал, золотой ошейник на нём, печатка. Выяснилось, что он всю Соколиную гору контролирует, а тут товарищ детства пропадает. Да не просто товарищ, а башковитый. Обмозговали они положение, «ситуёвину нездоровую», и решили вместе открыть кафе. Бурый обеспечивает безопасность и финансовую часть, Кирюшин всё остальное. Когда раскрутится у них это дело, Сенька сливки снимет, но так, чтобы и Олегу не пропасть с семейством, а «потом уже товарищ сам как-нибудь, только третья часть прибыли — моя». И понеслась тут круговерть. А так как Сенька себе ни в чём отказывать не любил, то и Олега таскал с собой по притонам с девками да кабакам. Галке, конечно, всё это с самого начала было как кость в горле, но приходилось терпеть ради семьи. Пару раз он ей, разумеется, изменил со случайными какими-то девицами, но даже и за измену это не посчитал и тем более распространяться об этом не стал. Выяснилось, однако, что вкусы у них с Сенькой совпадают. Тому нравились женщины в самом соку, в теле и при груди. Ни дать ни взять его Галчонок. Когда вместе развлекались, Сенька всегда выбирал себе дамочку попышнее и с нею потом удалялся. Если таковой не находилось, он, ни минуты не медля, без малейшего сожаления покидал заведение.

В день развода отправили дочь к бабушке с дедушкой Кирюшиным. Галка со своей дурацкой гордостью ничего не требовала. Он, разумеется, квартиру оставлял «своим девчонкам». После суда решили отпраздновать и… проснулись вместе в супружеском ложе. Галка смеялась: «Ох и дурачьё же мы с тобой!» Через неделю воздержания Олег встретил её с работы, и они ринулись друг к другу, как не позволяли себе даже в молодости. Потом он наблюдал из постели на съёмной квартире, как она спешно оправляется после бурной плотской любви, чтобы поскорее вернуться домой к Милке. Он провожал её только до квартала, чтобы дочь не узнала о родительской дурости. Раньше у них любовь была законной, а теперь украдкой и ворованной. И почему-то от этой ворованной любви Олег Андреевич дурел ещё больше.

Хозяин хотел уже окликнуть администратора Виктора, которого заметил в бильярдном зале, но тут его внимание привлекла оттопыренная попка возле дальнего стола для пула. В зале нарочно стоял полумрак, и только на зелёные суконные столы ярко лили свет лампы в глубоких, изумрудного цвета абажурах. Попку обтягивали джинсы, спину облепил свободный размахайский джемпер, отвисающий к столу и таинственно скрывающий грудь, пшенично-серые локоны небрежно выбивались из кое-как скреплённой причёски. Когда фигура, сделав удар по шару, распрямилась, грудка обозначилась под бежевым джемпером. Ворот съехал чуть набок и в образовавшемся прогале обозначилась чёрная тугая лямка. Вот она его малышка, его любовь, его гордость, его дочь. Теперь он вполне осознал, как она выросла. Олег Андреевич замер, наблюдая за ней издали, из тени.

Мила нанесла удачный удар («Моя школа!») и начала приноравливаться к следующему. Все движения были просты и естественны, и в тоже время в них сквозила такая сексапильность, что отец с удивлением подумал: а ведь ей всего лишь четырнадцать. Ни капли кокетства, ни граммулечки нарочитости, и от этого ещё привлекательнее эротичность движений: и в том, как она поправила прядь, и в том, как облизнула губы, и в том, как поставила на стол руку, как изогнула шею, как снова оттопырила попку. Удар! — и шары бросились врассыпную, с громким стуком отлетая друг от друга и рикошетя о бордюр стола. На лице читается досада, она отходит в сторону, грызёт ноготь на большом пальце левой руки, второй рукой изящно держит повисший вертикально кий.

Из затемнённого угла выплывает громоздкая фигура мужчины, на шее блеснула цепь. Он наклоняет кий, нагибается сам, и Олег Андреевич отчётливо видит в свете лампы лицо Сеньки Бурого! Его дочь играет на бильярде с бандитом! Наружность у Сеньки приятная, не отмеченная тупостью или порочностью. В глазах его — азарт. Он ударяет и — попадает. Двигается быстро и тут же бьёт вторично. Но третий раз — промах. Он отходит от стола и что-то говорит компаньону, они оба улыбаются, но Олегу ничего не слышно сквозь фоновую музыку. Второй мужчина бульдожьей наружности и тоже в золотом ошейнике, он сидит на стуле и записывает мелом счёт на дощечку.