Ванечка и цветы чертополоха

Целуя же Милу, он терял голову. Она просто дышала рядом, а он уже воспламенялся. Для удовлетворения всех его потребностей ему была нужна только его невеста. А ведь их отношения нельзя назвать гладкими. Он вдруг остро почувствовал, как страшно её потерять.

Возле калитки он увидел Милу и сразу же по глазам понял, что сейчас придётся объясняться. Она схватила его за руку и быстро повела в сад.

— Я шёл и думал о тебе, — говорил он на ходу, отодвигая ветки другой рукой и уклоняясь от них.

— Думал, какими глазами будешь смотреть на меня? — Мила остановилась в окружении слив, как будто сливы могли быть ей поддержкой. Глядя в глаза, возмущённо воскликнула: — Ты поцеловал её!

Она пузырилась, как только что откупоренное тёплое шампанское. Хотелось отпить немного, порушить языком пузырьки, чувствуя колкое пощипывание. Невеста отпустила его.

— Ты опять подглядывала за мной? — в его строгом голосе прорывалось едва сдерживаемое весёлое изумление.

Он вытянул к ней руку и медленно потянул её к себе за лямку майки.

— Это ничего не значит, — уверил он. — Просто ты не слышала нашего разговора. Тогда бы это всё выглядело по-другому.

Он запустил пальцы обеих рук в Милины светлые волосы за ушами, а большие пальцы начали поглаживать виски.

— Я безразличен к Олесе.

— Но ты поцеловал её! — глаза Милы блестели от слёз.

— Больше этого никогда не повторится. Отчаяние заставило меня это сделать.

— Но почему? — не успокаивалась Мила.

— Представь, что мир никогда больше не увидит прекрасный цветок. Глупо было думать, будто мой вымученный поцелуй сможет его сохранить. Знаешь, что Олеся сказала мне сразу после этого? Вся деревня обсуждает мою любовь к тебе. Представляешь? Даже как-то неприлично.

Лицо Милы смягчилось, губы раскрылись — целуй, да и только! — но жених не мог сейчас поцеловать невесту. Он чувствовал себя нечистоплотным. Ему не мешало бы почистить зубы и прополоскать рот, прежде чем коснуться её губами. И потом, он понимал, всё же не очень приятно облизывать пепельницу. Он поднёс лицо ближе и горестно выплеснул из себя:

— Не смей ревновать! Не смей!

И прижал её голову к груди, взлохмачивая волосы. Она что-то пробурчала ему в грудь.

— Что?

— Нет, ничего, — она выпростала на него взгляд.

— Я думал о тебе. О том, как ты зажигаешь меня подобно драйвовой убойной музыке. Ты звучишь, а я слушаю и не могу не заводиться. Как же притягательно, как хорошо ты звучишь! Пойдём домой, жгучая песня моя!

И он повёл Милу, обняв рукой за талию, сквозь сад к дому. И она снова была родной и покорной, принадлежащей ему и царствующей над ним.

Навстречу вышла Галина Ивановна со словами:

— Ну, где вы все? Скоро Ванечка проснётся.

— Мы здесь, мам, — отозвалась Мила.

— Всё в порядке?

Пока невеста отвечала на расспросы матери, жених быстро проник в дом прямо к рукомойнику и схватился за зубную щётку и пасту. Женщины, войдя в дом, застали его с пенным ртом и торчащей из него зубной щёткой. Мила взглянула на него и принялась хохотать как сумасшедшая. Галине Ивановне оставалось только смотреть на них изумлённо.

XVI

Белопесоцкий. Сентябрь 2002 года.

Если стать соколом с флага города Ступино и стать на крыло, можно с высоты птичьего полёта увидеть красоту земли в месте, где пролегло легким изгибом ложе реки Оки. Здесь когда-то заканчивалось княжество Московское. Отсюда, из-под земель будущего города Ступино, переправлял войско через реку Дмитрий Донской, когда вёл его на Куликово поле к знаменитой победе. Эти места знали Сергия Радонежского. Здесь заканчивались великолепные сосновые леса, а сейчас, приглядевшись, различаешь тоненькую верёвочку реки Кремница, которая протянулась несколько вдоль полноводной широкой Оки и чуть погодя впала в неё. Место это знаменито и белыми песками, залегавшими тут когда-то и оставшимися в названии посёлка Белопесоцкий. Их остатки ещё можно наблюдать на берегах одноимённого карьера, излюбленного места отдыха и купания у жителей окрестных селений. Так вот здесь предки решили заложить крепость для защиты московских рубежей, а Сергий Радонежский молвил, что быть здесь монастырю, а один из верных соратников Дмитрия Донского будущий Владимир Белопесоцкий, а пока в миру Василий, остался здесь и основал обитель чёрного воинства. После смерти прах его погребли на территории монастыря. На месте старых деревянных стен со временем выросли новые толстые каменные, оградившие кусок земли в форме трапеции. Самая длинная западная стена обращена к заливным лугам. Та, что состоит сплошь из составленных вместе построек, выходит окнами на берег Оки на юг. С востока монастырь встречает паломников самой древней на его территории надвратной Никольской церковью, служившей дозорной башней. Окрест расположились монастырские земли.