Ванга. Новый взгляд

квартире и то ли снимает жилье, то ли живет у очередного любовника. В какой-то момент все, казалось, наладилось: в поклонниках, чуть ли не женихах у Нины оказался более чем состоятельный молодой человек, который устроил работать ее на

свою фирму и очень неплохо содержал. Но молодого человека убили, фирму забрали за долги какие-то

мутные личности, и Нина в очередной раз осталась

у разбитого корыта. «Понимаешь, когда она жила

здесь после гибели любовника, то сначала была

почти нормальной. Потом начались сцены и истерики, потом она начала настраивать Вадика против

меня, потом пыталась выпихнуть меня в окно, столкнуть с лестницы, отравить какими-то газами.

То ли совсем тронулась, то ли ей вся квартира была

нужна. Я бы поехала в Данию, туда, где собственный

дом у мужика, но Вадика жалко…»

«Года через три ты Вадику будешь уже не нужна, — осторожно заметила я. — А три года — большой срок, предложений из-за границы может

больше не поступить. Ты бы хоть на пару месяцев

съездила за счет жениха, типа «познакомиться-

присмотреться». Все какой-то отдых от твоей сумасшедшей жизни».

«Не могу же я ехать туда такой уродиной! А чтобы

привести себя в порядок, нужны деньги, и немалые.

У Нинки есть, я знаю, но она не даст». «А может бьггь

как раз и даст? Чтобы ты уехала за границу и освободила ей квартиру без всякого криминала».

«А Вадик?» Это напоминало сказку про белого

бычка. Тем более, что Лора то и дело сбивалась на

воспоминания о прежней шикарной жизни в родительском доме, о развеселой жизни до замуже427

ства и во время него, ругательски ругала своего

бывшего мужа, так же отзывалась о своей дочери, которая не смогла ужиться с папенькой за границей, а вместо этого свалилась на ее многострадальную голову… Потом возвращалась к навязчивой идее уехать за границу замуж, но как только я

робко пыталась что-то посоветовать, мы возвращались к ключевой фразе: «А Вадик?»

«Тебе хорошо, у тебя работа, покой, стабильность, — сменила она, наконец, пластинку. — Ты можешь и здесь жить, и замуж тебя еще за границу возьмут». «В без малого полтинник?» — усомнилась я.

«Меня же берут». «Но ты же не едешь». «А Вадик?»

В тот раз мы так ни до ничего и не договорились. Потом на протяжении трех или четырех месяцев достаточно регулярно перезванивались (то

есть Лора звонила мне и рассказывала сагу о своей

трудной жизни и о невозможности продать за приличные деньги ни обеденный сервиз из Саксонии, ни антикварное бюро из Южной Баварии). Пару

раз виделись — я приезжала к Лоре, привозила какие-то заказы на перевод или перепечатку. Деньги

за это платили не бог весть какие, но — платили, а мне было искренне жаль генеральскую дочь и одну из первых школьных красавиц, которая попала

в такой суровый переплет.

«Лера умерла, — сказала мне Лора во время

очередного телефонного звонка. — Я думала, она

опять в больницу угодила, она оттуда месяцами не

выходит, а оказывается — умерла. Нинка случайно

встретила ее старшего сына, он сказал, что маму

уже два месяца как похоронили».

«Господи! — искренне ахнула я, — она же молодая женщина! И почему она месяцами не вылезала

из больниц? Я же о ней ничего не знаю». Выяснилось, что Лора о своей многолетней подруге знает

все, и это «все» она тут же обрушила на мою голо428

ву. Именно обрушила, потому что, насколько я

могла судить, жизнь обошлась с Лерой еще круче, чем с Лорой.

… Когда умер Лерин отец, она с мужем и сыновьями вернулась в родительскую квартиру, чтобы мама не была одна. Младший Лерин брат к тому времени как-то нелепо погиб в автокатастрофе, а второй служил военным советником то ли в Индии, то ли в Индонезии и сидел там практически безвылазно — высиживал генеральские погоны. Деньги

как-то быстро закончились, и вдова маршала, чтобы сохранить прежний уровень жизни, продала

роскошную двухэтажную дачу в Архангельском, оставив себе «всего-навсего» охотничий домик на по-

лугектарном участке. Домик, правда, был двухэтажный, со всеми удобствами, даже с городским телефоном. Но это все равно рассматривалось, как

необходимость «жить в хрущобе».

А потом умерла и сама маршальша. Буквально

на следующий день муж Леры, полковник, ушел из

дома и подал на развод. Сама Лера не интересовала его ни капельки, тем более, что после перенесенной тяжелой полостной операции бывшая

красавица здорово похудела и подурнела. Сыновья были уже практически взрослыми — девятнадцать и восемнадцать лет, так что развод состоялся

молниеносно. На квартиру полковник не претендовал — ушел к своей давней любовнице, вдове известного архитектора, которая не испытывала недостатка ни в квадратных метрах, ни в каких бы то

ни было материальных благах, зато была бездетна

и бесконфликтна.

Оба сына как-то одновременно скоропалительно женились и встал вопрос о размене роскошной генеральской квартиры на две попроще.

Поскольку Лера была, мягко говоря, непрактична, за роскошные хоромы удалось получить только

429

трехкомнатную квартиру в пятиэтажке без лифта

и двухкомнатную — в чуть более приличном доме, куда переехал младший сын с супругой. Старший

сын остался с матерью, поскольку жену свою знал