Вангелия

– А я люблю простые крестьянские шутки, – одобрил Грюнлих. – Ваш муж взял все лучшее из своего деревенского детства. Да, война не за горами, – небрежным тоном посвященного добавил он. – Для нас это очевидно.

Ольга почувствовала: разговор о начале войны не должен сейчас становиться главным. Она не могла объяснить, почему это поняла. Потому же, почему вообще понимала своего мужа.

– А мне из детства снятся только девичьи глупости, – сказала она. – Кукла, любимое платье… Я вообще редко вижу сны. Вероятно, я слишком приземленный человек.

– Просто вы крепко спите, – сказал Дидерикс. – Это счастье, поверьте.

– Кстати о снах! – вспомнил Грюнлих. – Вернер рассказывает о вас чудеса, доктор Незнамов.

– Опять чудеса? – улыбнулся Алексей. – Я начинаю чувствовать себя призраком.

– Не призраком, а чародеем, – уточнил Дидерикс. – Вы избавили меня от бессонницы, которая мучила меня с четырнадцати лет.

– Я жажду присоединиться к кружку ваших почитателей, – объявил Грюнлих. – Сплю в последнее время отвратительно и выгляжу соответственно. Рейхсминистр недавно попенял мне, что я, наверное, слишком увлекаюсь ночными забавами. Вот до чего дошло! – сказал он Дидериксу. И снова обернувшись к Алексею, попросил: – Доктор, вы просто обязаны спасти мою репутацию!

– Почту за честь, – улыбнулся тот.

– Хватит о болезнях, Ханс, – поморщился Дидерикс. – В присутствии красивой женщины хочется выглядеть безупречным.

– Вам это удается, господин фон Дидерикс, – улыбнулась Ольга.

– Здоровье мадам Незнамовой! – заключил Грюнлих.

Фон Дидерикс предложил отвезти их после ресторана домой на прибывшем за ним автомобиле, но Ольга отказалась.

– Вечер чудесный, – объяснила она. – А мне полезны прогулки.

– Тебе ничего не светит, Вернер, друг! – пьяно воскликнул Грюнлих. – Она влюблена в мужа, как кошка.

– Заткнись, Ханс, – ткнул его в бок Дидерикс. – Доброй ночи, друзья.

Машина, увозящая немцев, скрылась за поворотом ночной улицы.

– Спасибо тебе, Оля, – сказал Алексей.

– За что?

– За непринужденность. По-моему, Грюнлих расслабился.

– А кто он такой вообще, ты понял? – спросила она.

– Пока нет, – ответил Алексей. – Но про рейхсминистра он упомянул не ради того, чтобы пустить пыль в глаза. Во всяком случае, не только ради этого. Он может быть хорошо осведомлен.

– О чем? – стараясь скрыть тревогу, спросила Ольга.

– О том, когда Германия намерена напасть на СССР.

Сердце у нее забилось стремительно.

– Все-таки война… – со страхом, которого не в силах была скрыть, произнесла она.

– Да. В этом невозможно сомневаться. – В голосе Алексея страха не было, только сосредоточенность. – И я должен выяснить, когда она начнется.

Некоторое время шли молча.

– Алеша, ведь я ничего не знаю о тебе, – нарушила молчание Ольга. – А после того, что ты мне сегодня сказал… Может быть, вообще все, что я знала о тебе до сих пор, это сплошная… неправда? Я не знаю, – повторила она.

– А ты спроси, – улыбнулся он. – О чем хочешь знать, о том и спроси.

– Да я обо всем хочу. – Ольга тоже улыбнулась, несмотря на тяжесть, лежащую на сердце. – Ты вот рассказывал сегодня, как верхом ездить учился… Мне, знаешь… Все в тебе кажется особенным! – выпалила она.

– Ну, в обучении верховой езде точно ничего особенного не было, – пожал плечами Алексей. – Как и во всем моем детстве. Обычное детство в обычном имении. Я и помню только яркие мелочи: ночное с деревенскими мальчишками, лапта… Мои сознательные воспоминания уже менее отрадны.

– Мои тоже, – вздохнула Ольга. – Мама умерла еще в Константинополе. Папа привез меня в Болгарию и тоже вскоре умер. В гимназии я выучилась на деньги благотворительного общества. Ну, а об университете уже и мечтать было невозможно. Счастье, что мамина болгарская подруга отыскала меня и приняла на работу.

– У меня все примерно так же было, – кивнул Алексей. – Правда, университет я все-таки окончил. В Праге. По «Русской акции» – знаешь такую?

– Нет, – покачала головой Ольга. – А что это?

– Президент Масарик выделил деньги на образование русских эмигрантов, – объяснил он. – Считалось, что мы окончим учебу как раз к тому моменту, когда красные будут разгромлены. И Россия, избавленная от большевиков, получит хороших инженеров, врачей и философов. Но судьба наша сложилась иначе…

– Алеша, можно я спрошу? – поколебавшись, проговорила Ольга.

– Да, – кивнул он.

– Почему ты после всего этого стал…

Она все-таки не могла спросить прямо.

– Русским шпионом, ты хочешь сказать? – уточнил он.

– Я не хочу тебя обидеть…

– Ты меня нисколько не обижаешь. – Улыбка мелькнула у него в глазах. – Причина была философской! – заявил он. – Я увлекся идеями евразийства. Ну, и потом, это ведь я только Грюнлиху заливал про вражеское гнездо. А на самом деле…

Они снова замолчали. На этот раз Алексей первым нарушил молчание.

– Все, в общем, понятно, – сказал он. – Родина есть родина. – И явно желая закончить этот разговор, спросил: – Как ты себя чувствуешь, Оля? Не устала?