Вангол

«Значит, немцы спохватились и уже ждут наших. Плохо, что ничего нельзя сообщить. Если только с помощью транспортных судов, которые уходят отсюда. Пока это абсолютно невозможно», — размышляла Ольга. Она думала так, а где-то в глубине души ей казалось, что Вангол уже здесь. Где-то рядом, он уже преодолел преграды, он прошел, они опоздали… Эти мысли были фантастичны и почти по-детски наивны, она и сама это понимала, но они согревали душу и давали ей надежду. Она внимательно слушала и запоминала все, о чем говорили попутчики. Еще больше интересного пролетало мимо, они ехали не очень быстро, окна были открыты, и можно было любоваться пейзажами, а они часто были очень необычны.

Безлюдные места начинались сразу, как кончались сельхозугодья, уже через несколько минут езды ничего не напоминало о том, что на этой земле есть люди. Ольга недавно прочитала в справочнике, что площадь Европы более десяти миллионов ста восьмидесяти тысяч квадратных километров, а Антарктиды более четырнадцати миллионов, значительно больше, даже если не вся тайная земля подо льдами обитаема, даже если треть ее, то это огромная территория! И на этой территории можно жить людям, правда, не видя звездного неба и солнца. Но зато с этого неба не падают бомбы… Почему именно Гитлер и его люди захватили эту землю? Потому что они искали… Мысли одна за другой приходили ей на ум, пока, утомленная, она не склонила голову на плечо Пауля и не уснула. Двое суток пути — и впереди замаячили остроконечные вершины хребта. Где-то там и располагались рудники. Пауль был рад тому, что Ольга с ним. У него было хорошее настроение, он покорял собеседников эрудицией и остроумием. Ехали весело, на привалах и отдыхе жгли костры, и однажды вечером Ольга запела. Она пела русскую песню. Сидевшие у костра удивленно смотрели на нее и внимательно слушали тихое, проникновенное, берущее за душу до мурашек по коже пение. Когда она замолчала, несколько секунд была тишина, потом раздались дружные аплодисменты, но в лицах появилась какая-то напряженность.

— Браво! Браво! Это ведь русская песня? Откуда вы ее знаете и так чисто поете? — спросил Эрих, удовлетворяя всеобщее любопытство, а может быть, и не только это.

— Я же родилась в Прибалтике, а там много русских, училась и дружила с русской девушкой, она и научила меня этой песне. Вам понравилось? — невинно улыбаясь, спросила Ольга.

— Конечно да, но это было столь неожиданно…

Компания, успокоенная таким простым и естественным объяснением, тут же подняла тост за прелестных германских женщин, способных изумительно петь даже песни своих врагов.

Пауль, для которого все это также было полной неожиданностью, благодушно и расслабленно улыбался, сжимая, однако, в кармане шинели вальтер. Потом, когда все улеглись спать, он в палатке спросил у Ольги:

— Что это было?

— Проверка на лояльность. Видишь, все обошлось, никто особенно и не проявил ненависти или враждебности… Хотя, прости, Пауль, я просто сорвалась… — И Ольга расплакалась, уткнувшись в его плечо.

Пауль обнял ее и гладил по голове и спине, пока она не перестала вздрагивать от скрытых рыданий.

— Ничего, Ольга, ничего, успокойся, все обошлось, ты очень красиво пела. О чем эта песня?

— О любви, Пауль, о любви к своей земле, к своей матери, к Родине…

— У нас нет таких задушевных песен.

— Есть, вы просто о них забыли, вы их не слышите за своими гимнами…

— Ольга, о чем ты мне говоришь?

— Прости, Пауль, прости, я что-то совсем расклеилась. Двое суток уже, целый день вокруг только они… — шептала она.

— Я рядом, Ольга, ты же знаешь, я не дам тебя в обиду… — успокаивал ее Пауль.

Утром они сели в машину, как всегда веселые и беззаботные.

— Как я вам завидую! Женюсь, непременно женюсь, — смеялся Эрих. — Вернемся, помогите найти мне жену, непременно такую, как ваша…

— Хорошо, Эрих, обязательно найдем, — со смехом отвечала Ольга.

Улыбался и Пауль, думая — знал бы господин Бюгель, о чем просит, такие женщины только в России бывают…

Пауль спросил у водителя:

— Когда мы наконец приедем?

— Завтра к обеду мы будем на месте, я сообщил по рации о прибытии, нас уже ждут. Они думали, что мы будем сегодня вечером, но я хорошо знаю дорогу — только завтра.

Ленинград. Евграф Семенович

Евграф Семенович с радостью выслушал сообщение Совинформбюро о разгроме немецких войск под Сталинградом.

— Я знал, я верил, я был уверен, что под Сталинградом им шею свернут… — возбужденно ходил по комнате старик и никак не мог успокоиться. — Надо сходить на Невский, наверняка там люди собрались…

Евграф Семенович стал скоро одеваться, вышел во двор и побрел по переулку. Промозглый февральский ветер ударил в лицо уже на Конюшенной, цепкий холод пробрал до самой груди. Он плотнее запахнул пальто и стал двигаться через дворы на проспект. На нем действительно было людно. Люди стояли у репродукторов, слушали, оживленно разговаривали между собой. Где-то даже слышался смех.

— Я знал, знал… ничего, еще немного — и с города сбросят петлю блокады…