Ваниль и карамель

Голова моя лежит на подушке. Или это чье-то плечо? Плечо того, кто к утру растворится в тумане навек утраченных воспоминаний.

Так не все ли равно?

И последнее, что я ощущаю перед тем, как провалиться в беспамятство — отпечаток поцелуя на правом виске.

Глава 19. Алиса

Озеро волнуется. Вода потемнела, покрылась рябью, на берег наползают пенистые волны и лижут песок. Небо нависает тучами — темными и низкими. Они клубятся над головой и обещают скорый дождь.

Я люблю дождь.

Сижу на берегу, обняв колени, и смотрю вдаль.

Пытаюсь вспомнить сон. Он был яркий. Чувственный. Красивый сон, из тех, что хочется сохранить в памяти. Досадно, что не получилось.

— Знаешь, ты мне как дочь, — говорит Барт спокойно. Он сидит рядом, на песке, и волны омывают его обнаженные лодыжки. Ногти на ногах ровные, правильной формы. Его голос сбивает меня с мысли, остатки сна развеиваются туманом.

— Да, — киваю. — Ты говорил мне однажды.

— Как дочери, хочу дать тебе пару заветов. — Его ладонь — большая и теплая — прячет мою. Взгляд проникновенный, ласковый. Он близок, как и любой сольвейг, с ним рядом спокойно и хорошо, но почему-то мне все меньше нравится этот разговор. — Будь храброй. Поступай по совести. Береги близких.

Он вздыхает, вдруг порывисто обнимает меня за плечи и прижимает к груди. Я слышу, как бьется его сердце — быстро, как испуганная птица. Это настолько идет вразрез с его образом спокойного и уверенного вождя, что я невольно пугаюсь.

— Не бойся ступить во тьму.

— З…зачем ты…

— Пророчество сбудется, и ты знаешь это.

Он отворачивается, и смотрит на воду, темную, будто смола.

— Я… умру?

— Тебе решать, Полина.

— Я не хочу умирать!

— Не ты, так твои близкие. Готова на такой обмен? — Он снова поворачивается, и я вижу — не шутит. Действительно ждет ответа. На дне глубоких, карих глаз — просьба и надежда.

— Эрик меня спасет, — говорю упрямо. Ищу на его лице хоть тень поддержки. Не нахожу, но все равно цепляюсь за нерушимые истины. — Не даст меня в обиду.

— Он силен, твой воин. И печать на тебе испепелит любого, кто к тебе притронется. — Барт указывает на мой живот, и я вспоминаю: печать Арендрейта. Убережет ли она от убийцы? — Карающий огонь.

— Тогда чего бояться?

— Мне было видение этой ночью. Ты на ритуальном камне атли. И печати на жиле не было.

— Кто-то… снял ее? — ужасаюсь.

— Ее может снять тот, кто ставил. — Он посмотрел на меня серьезно и добавил: — И тот, кто носит.

Порыв ветра рвет мои волосы, небо вдоль, до самого горизонта разрезает молния, а через секунду гремит так, что закладывает уши. На песок падают первые капли дождя.

— Что это за место? — вырывается у меня мимо воли.

Барт довольно улыбается, касается моего лба ладонью, и последнее, что остается у меня от этого сна — его прощальная фраза:

— Иногда ты задаешь правильные вопросы. Я отвечу на этот, когда мы встретимся в следующий раз.

И этот сон, так же, как и тот, прошлый, тает, просыпается песком между пальцев. Ускользает. А я возвращаюсь в реальность.

— Просыпайся, соня!

Глаза открыть оказалось трудно. Тревожное сновидение навалилось на плечи грузом и никак не хотело отпускать.

— Слышишь, вставай.

Пальцы щекочут кожу за ухом — одно из самых чувствительных моих мест. И я, наконец, разлепляю веки.

Высокие потолки с лепниной. И свет бьет сквозь начищенные окна, стелется по полу, впитывается в покрывало, наползает на кровать. Дома. Как же приятно проснуться дома!

Остатки сна слетают мгновенно, губы растягиваются в блаженной улыбке.

— Я так соскучилась!

— Когда только успела? — пошутил Эрик и погладил меня по щеке.

— Ты меня забрал? Когда?

— С рассветом. Не захотел будить, ты такая милая, когда спишь.

— Больше никогда меня так не бросай, — отчитала я его и ни капли при этом не шутила.

— Ты же сама просила найти Мирослава, — прищурился он, и в глазах заплясали смешинки.

Доволен. Дрался и победил. От него даже сейчас пахнет битвой — карамельный, пьянящий аромат.

Но мне не интересно, кого он там убил. Скольких. Я вскакиваю на ноги — у меня свой азарт.

— Где он?

— Внизу. Ждет, когда ты, наконец, проснешься.

Я метнулась было к выходу, но застыла у огромного — почти во весь рост — зеркала в резной оправе. Вид у меня был тот еще: смятая одежда, заспанное лицо, всколоченное гнездо волос на голове…

Эрик проводил меня насмешливым взглядом и со знанием дела кивнул:

— Пожалуй, сначала тебе нужно в душ.

Не согласиться с ним я просто не могла.

После душа полегчало. Воспоминания о кошмаре смыло теплой водой, сам кошмар развеялся и ничего плохого не предвещал.

Нет, я знала, что Барт не снится просто так. Знала и задвинула это знание куда подальше. До лучших времен. Возможно, вечером я подумаю над этим. А сейчас нужно помочь Мирославу.

В гостиной шумно и людно. Эрик, Даша, Тамара. Роб обнимает Лару за плечи. Ира притаилась в глубоком кресле у камина. Влад полусидит на подлокотнике рядом, и вместе они кажутся до жути милыми и гармоничными.

Даже Каролина здесь, по правую руку от Эрика, и мне невольно вспомнились слова Риты. Въедливые, злые. И сомнение червяком поселилось в груди.