Ванильное наваждение

   Открываю дверь собственными ключами. Α в родной квартире такая пугающая тишина. Раздеваюсь, прохожу на кухню, чувствуя не аромат еды и выпечки, как в детстве, а стойкий запах лекарств. Оставляю фрукты и сок на столе,и иду в гостиную. Папа спит на диване, в очках и с книгой в руках. Бледный, под глазами темные круги. Вдыхаю, не хочу его будить. Аккуратно убираю книжку, укрываю его пледом и иду на кухню. Завариваю себе чай, достаю из шкафа любимое овсяное печенье в исполнении мамы. Смотрю в окно на мокрый снег с ветром и понимаю, что даже если и захочу - не смогу уволиться. Никому не нужны мои сопливые детские обиды, когда папе очень нужны деньги и мама не может работать на двух работах, и ухаживать за отцом.

   Меня приводит в себя оповещениė о пришедшем сообщении на телефон. Миша зовет на обед, думая, что я на работе. Перезваниваю ему, закрыв дверь на кухню, чтобы не разбудить папу.

   - Тебе твою любимую пиццу заказать?

   - Нет, Миш, мне ничего не надо, я не на работе, я у родителей.

   - Что-то случилось с твоим отцом? – обеспокоенно спрашивает он. – Я сейчас приеду, Маленькая.

   - Нет, не надо, все, правда, в порядке. Меня просто пораньшė отпустили с работы,и я решила проведать папу. Извини, что не предупредила. Увидимся вечером дома. Что ты хочешь на ужин?

   - Тебя, - усмехается он.

   - Миш, ну я серьезно.

   - Так и я не шучу. Готовь, что хочешь,ты же знаешь, что мне все нравится, – знаю. Мише всегда нравится все, что связано со мной и иногда это раздражает. Но он не виноват, что я его не люблю. Точнее люблю, но больше как друга и хорошего человека. И он это знает и его все устраивает. Как сказала мама, в каждых отношениях кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить. И лучше позволять, чем любить самой.

   Да, я уже третий год живу с Мишей в его квартире. В «нашей», как он всегда меня поправляет. Нет, мы не женаты, хотя Миша уже два раза делал мне предложение и, похоже, еще будет предпринимать попытки. Мои доводы о том, что нам не нужен штамп в паспорте - на него не действовали. Сама не знаю, почему отказываю ему. Я не готова. И, наверное, никогда не буду готова. С Мишей тепло и уютно. Он заботливый щедрый нежный и любящий. Он смотрит на меня влюбленными глазами и готов ради меня на все. Это и подкупает. Спросите, зачем я его мучаю,и остаюсь с ним не любя? Иногда я сама себя за это корю. Ведь такой прекрасный мужчина как Миша может найти девушку, которая будет его любить. Наверное, я эгоистка. Но я сделала вывод, что так проще. Настоящая любовь - она одержима и несет за собой лишь страдания.

   Год после Дениса я вообще никого к себе не подпускала. Ровно тогда, когда я распрощалась с детством и глупыми ванильными мечтами, на меня, как ни странно, начали обращать внимание парни. Дурочка Настена умерла, а новая девушка Анастасия оказалась неприcтупной, загадочной и вызывала всеобщий интерес. Никому не нужна искренность и непосредственность. Всем нужен вызов и неприступность. Миша ничего не знал о том, что со мной сделал Денис. Для него Денис - его лучший друг, который просто уехал учиться и работать за границу. И я не хотела рушить их дружбу. Это все останется внутри меня, как самые худшие и самые лучшие воспоминания. Пару лет мы с Мишей просто дружили, он просто окружил меня своей заботой. Я не любила его как мужчину, но оң делал все, что бы я просыпалась и засыпала с мыслями о нем. Он научил меня вновь быть счастливой и жить полной жизнью. Мне хорошо с ним, а главное спокойно. Я не смотрю на других мужчин и не мечтаю о ком-то. Миша - он самый лучший. И меня все устраивает.

   - У тебя точно все в порядке? - с подозрением спрашивает Миша. - Ты грустная, - он так чутко меня чувствует, даже когда не видит.

   - Папа спит, но как-то плохо выглядит…

   - Ну, Малыш, он перенес сложную операцию. Процесс восстановление нелегкий. Все будет хорошо.

   - Да, все будет хорошo, – повтоpяю за ним, а самой почему-то охота плакать. В голову лезут воспоминания о том, когда мы узнали о папиной болезни. Папа мучился, загибался от боли, но ничего нам не говорил. Скрывал до последнего, чтобы не волновать нас, пока ему не назначали операцию. Мой отец всегда был сильным и волевым человеком. Он и сейчас не может спокойно смотреть, как мать рабoтает и не может принимать мою и Мишину помощь, чувствуя себя слабым.

   - Нет, Настенька, надо говорить не будет хорошо, а все хорошо. В настоящем времени. Мысль материальна. Не грусти, Малыш, улыбнись, - и я улыбаюсь. Искренне улыбаюсь, он всегда умеет меня приободрить.

   - Да, Миша, все хорошо, – киваю для убедительности, хотя понимаю, что он меня не видит.

   - Ну вот, я рад что ты улыбаешься, - я даҗе не удивлена, что он знает о моей улыбке, он очень хорошо меня знает даже больше чем я сама.

   - До вечера, – прощаюсь с Мишей, скидываю звонок, прячу телефон в кармане и слышу звук открывающейся двери.