Vanitas

— Люция! — грохнул Далеон, и она шустро спрятала руки за спину и потупила взор. Подняла на юношу самые честные и невинные глазки.

И ресничками так: хлоп-хлоп.

— Да, мой принц?

— Какого облезлого Тырха ты творишь?! Совсем свихнулась? — он грациозно спрыгнул с кушетки и пошёл на неё. — Где ты взяла вино?

— Дали.

Правда.

— Кто?

— Не знаю.

Она ведь всерьез не знает, кто выполнял поручение герцога.

— Что за вино? — он встал почти вплотную и властно сцапал её за подбородок, помешав вякнуть, повернул лицо к свету, всмотрелся в зрачки и тяжело вздохнул. — Не отвечай. Я, кажется, знаю.

Ещё раз выдохнул, шумно, со злым рыком, и схватил её за голову, зарываясь пальцами в локоны. Провел по затылку, обнял ладонями щеки, придвинулся и… ткнулся лбом в лоб.

Люц не противилась. Зачем? Он не причинял боли, а наблюдать за ним было забавно и занятно. Её вообще завораживали его движения. Любые. Принц напоминал ей хищника в засаде. Чёрную пантеру.

— Дурная башка, ты вообще в курсе, что «Летнее вино» ещё называют эликсиром правды? В большой дозе оно кому угодно язык развяжет, и поэтому им не злоупотребляют даже террины. In vino veritas[1], как говорится.

— Я слышала что-то такое, — пробормотала Люц, тая в его синих очах и задыхаясь. — Ты знаешь, что у тебя глаза, как сапфиры? Мне так они нравятся. Эти камни. У моей мамы было колечко с сапфиром, — голос сорвался на сиплый шёпот, пальцы вцепились в плечи Далеона так, словно он был буйком, а её сносило штормом. — Обручальное. Это все, что от неё осталось, а я… Мне нужны были деньги, еда и вещи. В Ригеле зима, снег, от холода кровь стынет. А я в одном холщовом платье. Едва добралась до ближайшего поселка, до ломбарда. Торгашу приглянулось колечко и… — Люц тяжело сглотнула, — я. Я могла отдаться ему за деньги и сохранить память о матери. Но… струсила. Не захотела. Такое отвращение и ужас испытала, что даже торговаться не стала. Схватила монеты и сбежала. Даже о холоде позабыла, — нервный смешок, — шлёпала по снегу, босая…

— Сколько тебе было? — тихо спросил Далеон, прижимая её к себе и гладя по голове.

— Одиннадцать.

Рука замерла, вдавила девушку в крепкую грудь.

— Ты всё верно сделала, — принц едва сдерживал в тоне гнев. — А этому ублюдку надо отрезать яйца.

— Но кольцо, — хныкнула. — Так жалко…

— Себя пожалей, — рубанул Далеон и сурово заглянул ей в лицо. — Память о матери у тебя здесь, — мягкий тычок в лоб. — И здесь, — тык в сердце. И никакие вещи её не вернут и не отнимут. И подумай вот о чем, — он набрал воздуха, но это не помогло усмирить бушующую ярость, кулаки тряслись. — Как бы она отреагировала, если б узнала, что ты продалась какой-то мрази из-за её кольца?

— Н-да, — выдохнула ему в шею. — Не порадовалась.

— Так что оставь сожаления. Они того не стоят. А вот название посёлка я бы уточнил.

Люция прыснула и выпуталась из жарких объятий.

— Зачем?

Отскочила и ловко, почти танцуя, обошла раскоряку Меридию и тотема Сесиль, юркнула за спину Орфея, пробежав пальчиками по его каменному плечу.

— Пойдешь лично рубить чьи-то яйца?

Далеон сложил руки на груди.

— А если так?

Люц замерла, смех слетел с лица.

— Зачем тебе это? Разве ты не ненавидишь меня?

Далеон промолчал, сверля её взором. Люция закатила глаза.

— Ни да, ни нет. Почему молчишь? Хоть знак подай. Тебя держат в плену? — смешок. — Моргни один раз, если да.

Далеон выразительно засопел. Но не моргнул.

— Молчание — тоже ответ.

— И все же? — настаивала.

— Я однажды сказал, но ты забыла. Пожелала забыть.

— Что, все так плохо? — усмехнулась она и тоже скрестила руки на груди. — Повторил бы.

— Если я повторю, — он понизил голос до интимного шёпота, от которого у Люц мурашки по спине побежали, и приблизился на расстояние вдоха. — Ты снова захочешь забыть.

Лизнула пересохшие губы, и заметила, как Далеон жадно проследил за этим движением.

— Тогда не надо.

— Тогда уходи, — его натянутая усмешка отдавала горечью. — Лети отсюда, Бабочка, пока я не сломал твои крылышки.

Угроза не показалась шуточной.

Хищник затаился. Люц попятилась, споткнулась о складку ковра, но удержалась за спинку кушетки и не упала. И взгляд не отвела. Её преследовало стойкое ощущение, что стоит хоть на миг отвернуться, и зверь набросится на неё.

Так, осторожно, спиной, девушка добралась до двери.

— А… — не могла не спросить. — Придворные. Под чарами. Они же все слышали, да? И то что я ранее про них наговорила… наверное, зря.

— Точно зря, — подтвердил Далеон, не сводя с Люции плотоядных глаз. — Меридия бы так этого не оставила. Не через меня, так через Эстель добилась бы плетей для тебя. На Главном Полигоне. Перед всеми. Много плетей.

Девушка бросила в сердцах:

— Тырф хэк! — прикусила ноготь. — Это полный!.. провал.

— Я сотру им память.

Взгляды встретились.

— А что взамен?

Далеон пожал плечом.

— Скажу, как придумаю.

— Только без шуток, — хмуро предупредила Люция.

Принц сверкнул печальной улыбкой.

— С тобой я больше не шучу.

* * *

И теперь она сидела в хижине и полыхала ушами, вспоминая все это.