Vanitas

— Бери перо. Ага. Вот, пиши… — Люц прокашлялась, прислонилась бедром к столу и склонилась над ухом принца: — В войне побеждает хитрейший. Если ты сильный, покажи врагу, что слабый. Если пользуешься чем-то, покажи будто не пользуешься. Прикинься глупым и безобидным. Подберись к врагу близко, изображая, что ты далеко, притворись покорным и вызови в нем бахвальство. А когда он потеряет бдительность — нападай!

«Вот так, Руби. Вот так», — приговаривала в мыслях Люция, поглаживая принца по спине и диктуя правила по памяти.

Она растила из него оружие мести. План зародился спонтанно, ещё в первые дни пребывания в замке Ванитасов, когда Люция узнала, что Магнуса так просто не достать. Во-первых, для убийства «бессмертного» нужна либо магия, либо особая сталь. Во-вторых, к нему близко не подберешься: чует убийц за версту, спит чутко, ядов не боится, магией любого задавит.

Сильный и не убиваемый. Чудовище даже среди терринов. И как предлагаете такому мстить? Вот и Люц не знала.

Но придумала.

Она вырастит младшего из его сыновей тираном, привяжет к себе и однажды посадит на трон. И позволит разрушать всё, что с таким трудом создавал Магнус. А император будет видеть это из клетки в тронном зале, будет смотреть на трупы своих детей, обломки империи и страдать.

И любовь к Руби совсем не мешала Люции со злорадным торжеством грезить о будущем.

* * *

— И почему смертная ужинает с нами за одним столом? — как обычно жеманно недоумевала Меридия, обращаясь к Сесиль, но говорила так громко, что слышали все, даже прикидывающиеся интерьером слуги под аркадой. — Она даже не часть свиты Леона, не член нашего Двора Мечей! Скажи же, Леон!

Капризные губы Далеона скривились. Люц знала: ему претила эта тема. А с учетом того, что он, как и все Ванитасы, не мог лгать из-за древней клятвы, признавать правду было вдвойне противнее:

— Я не знаю, — процедил он. — Так хочет Магнус.

Шестой принц никогда не звал императора отцом.

— Тогда почему чужачка всё ещё не присягнула тебе на верность? — амфибия взмахнула руками, и тяжёлые золотые браслеты неприятно звякнули. — Почему не принесла клятву?

— Не хочешь спросить меня, Меридия? — вставила Люция и со звучным щелчком положила вилку на стол. — Я прямо перед тобой, можешь не делать вид, что меня нет.

Столовую окутывал приятный полумрак, нарушаемый лишь мерцанием свечей в канделябрах на длинном столе и факелами на серокаменных стенах. Глубокие тени бороздили залу, гобелены, портьеры, роскошные ковры, блюда, делали лица загадочными, а простые наряды — дорогими.

Мрак скрывал любые несовершенства, и Люции нравилась мысль, что темнота уравнивает красоту и статус бессмертных и смертных. Что можно почувствовать себя комфортно даже в окружении безупречных «статуй».

Меридия самодовольно фыркнула и отвернулась. Чернь не достойна внимания принцессы амфибий. Пусть она всего лишь заложница с чисто формальным титулом и привилегиями. Если бы не присоединилась к Двору Далеона была б на счету у местных не лучше Люции.

— Клятвы смертных ничего не стоят, — рассуждал Далеон, потягивая фиолетовое вино из кубка. — Даже если, чужачка, мне присягнёт, смысла в этом не будет. Она в любой момент сможет предать меня и всех нас. Все люди — лжецы.

В целом принц прав, но Люция всё равно почувствовала неприятный укол. Да, в венах людей не течёт магия и их клятвы не обладают силой, верить их обещаниям нельзя, словам — тоже. Люц всё это прекрасно знает, сама не раз обжигалась, но всё же… всё же она не человек! Террин-полукровка, фарси. «Проклятие клятвы» довлеет над ней так же, как над чистокровками! И причислять её к обманщикам…

Люция мотнула головой, рассыпав чёрные локоны по плечам.

Это хорошо, что враг недооценивает её, считает слабым человеком, не догадывается о магии и даре. Это пре-крас-но! И не надо обижаться и разубеждать их. Глупости прочь из головы!

Двери распахнулись, и в обеденную залу уверенно, чеканя шаг, вошёл первый принц Кейран Ванитас.

Он был красив, как и все террины рода деймонов (ну, а что? частичный морок из любого чудовища слепит бога).

Благородное лицо с хищными чертами, мужественный подбородок, нос с лёгкой горбинкой, упрямая линия рта. Волосы длинные, серебристые, забраны в низкий хвост, а вот кожа тёмная, графитная — сказалась принадлежность матери к андерлингам. Фигура, развитая, как у воина, подчёркнута узким дублетом из дорогущей чёрной кожи, кальсонами и высокими сапогами.

Меч на грубом поясе. Настолько тёмные фиолетовые глаза, что кажутся чёрными, зловеще сверкают.

Старший принц вызывал в Люции трепет. И совсем не восхищения — страха. От него за версту веяло опасностью и жестокостью. А ведь это только сынок! Его папаша подавляет ещё больше.