Ванька 4 (СИ)

Тут фельдшер опять прервался и чтобы паузу заполнить, опять по рюмкам разлил.

— Так вот, её Федота на японскую забрали, а хозяйка она… — тут Павел Павлович гримаску изобразил, продемонстрировал своё мнение о способностях вести дом вышеназванной бабы. — Всё на муже держалось. Работящий он был и смирный. С бабой-дурой не спорил, а своё дело делал.

Фельдшер поднял свою рюмку.

Я поддержал его. Закусил долькой сала.

А, ведь — оно прошлогоднее… Да, плохи тут дела…

— Четверо детей у них. Всех кормить-поить надо… В прошлом году неурожай был. Давно такого не случалось. В справных хозяйствах половины не собрали, а эта… — Павел Павлович головой повертел. — Так вот, снится мне изба Федотихи. Она своих чадушек уложить спать пытается, а они ревут, голод их терзает, два дня кроме водички ничего во рту у них не было. Говорит тогда Федотиха, что если они сейчас заснут, она завтра прямо с утра убоинки им сварит. Старшая, Фёкла, ей шестой годочек, их нужду горькую уже хорошо понимает, мать и спрашивает — откуда она ночью убоинку возьмет. Та отвечает, что в лес сбегает и впотьмах у волка из пасти мясо вырвет. Девочка подивилась, какая у неё храбрая матушка…

Павла Павловича уже развозить начало и он разливая, стол разведенным спиртом залил.

Мужики выпили и рассказ вещего сна продолжился.

— Федотиха нас с тобой видела, как мы сюда шли, и плохое задумала. Тебя выследить и топором зарубить. На части поделить, варить и детушек кормить. И так она не больно умна была, а тут от бед, тоски по мужу и из-за голодных детей совсем умом порушилась. Ты — пришлый, пропадёшь — сильно искать не будут…

Я не дожидаясь фельдшера свою рюмку опустошил.

Во дела…

— Слушай дальше. Во сне моем, на следующий день ты по гостям пошел. Там про геройства твои выспрашивали, наливали без меры… — Павел Павлович ткнул пальцем на мой крест. — Когда спать сюда возвращался, она тебя топором и уханькала. Пьян ты был сильно. На части тебя разняла, мяса насовала в горшок, сварила. Утром детей накормила…

Фельдшер слезу смахнул — тяжело, до боли в сердце, ему было свой страшный сон мне пересказывать.

— Сама же Федотиха, насмотревшись, как её детки человечину едят, вечером в сенцах удавилась, на веревке повесилась…

Павел Павлович встал из-за стола, подошёл к окну и долго в темноту за ним смотрел. Что там видел — одному ему было известно.

— Ты, Ваня, не доводи бабу до греха, по гостям не ходи, а сразу утром, как выспишься, из села отправляйся. Ну, куда тебе надо. Ладно, баба — дура, мне детишек её жалко…

Мля… Детишек и бабу ему жалко, а то, что меня в горшке сварят и съедят — это нормально? Ну, Павел Павлович…

Покурить я на крыльцо вышел, а сам настороже. Вдруг сон фельдшера не совсем точен и Федотиха с топором уже меня в темноте поджидает? Как выпрыгнет сейчас…

С улицы я вернулся, на Павла Павловича посмотрел. Сидит, голову опустил. В бутылке на столе убыло.

— Всё понял. Утром уйду.

— Ты, уж, Ваня…

Фельдшер не договорил, спирт сильнее его оказался.

Глава 26

Глава 26 Ночная свадьба

Так, похоже подустал сегодня у нас Павел Павлович…

Норму свою превысил…

Тут, ни к селу, ни к городу мне одна присказка институтского друга Мишки вспомнилась — чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган. К чему бы это? Павел Павлович ни разу на комсомольца не похож, а я — на хулигана. Так уж, взбрело в пьяную голову…

Надо фельдшера до дома довести. Сам он дорогой ещё где-то завалится и замерзнет. Хоть и весна на дворе, ночи пока холодные.

Дом Павла Павловича недалеко от фельдшерского пункта. Ближе к лесу. Через поле у дома перешёл, и уже березняк начинается.

— Павел Павлович, давайте я Вас до дома провожу. — потормошил легонько я фельдшера за плечо.

— А… Давай, давай… Что-то я сегодня…

Вышли на улицу — хорошо-то как! Свежо, ветерок немного подувает… Самое то голову немного проветрить.

А, ничего, мой спутник шагает, бодро. Думал я, под руку вести его придётся…

— Завтра Федотихе муки отнесу… Пусть детишек кормит…

Павел Павлович озвучил на очередном шаге мне свои мысли.

Верно говорят — что у пьяного в голове, то и на языке.

— Правильно, — поддержал я его задумку.

Вот и дом фельдшера. Ещё с десяток шагов и пришли.

Так, а это кто?

У ворот человек стоял. В темноте — плохо и разглядеть, кто это. Федотиха? Да нет, поджидавший нас был повыше.

Непонятно кто шаг навстречу нам сделал. Тут его луна немного и осветила.

Мать моя! Бьярм?

Одет незнакомец в куртку мехом наружу, конусообразную шапку. Морда вся диким волосом заросла.

На хранителя вроде и не похож, но точно не из села. Такого персонажа я здесь раньше не встречал. Видел бы, так запомнил. Личность уж больно колоритная.

Не обращая никакого внимания на меня, стоявший у дома что-то на смеси русского и марийского начал фельдшеру говорить. В селе черемисов хватает, я пока тут жил, некоторых словечек от них нахватался. Говорить не могу, но немного понимаю. Что-то про баню и свадьбу речь сейчас. Какая к лешему ночью свадьба?

Павел Павлович на глазах моих моментально протрезвел. Только-только почти лыка не вязал, а тут — почти как огурец.