Ванька 8 (СИ)

— Сейчас в лагере, во всех местах, где стоят пулеметы, вооруженные караулы круглосуточно стоят. По решению общих собраний рот и команд к оружию никого чужого не подпускают, — поделился интендант со мной очередной порцией новостей.

Вечером того же дня на общих собраниях батальонов зачитали приказ бригадного командира. Лохвицкий запрещал проводить демонстрацию.

Вот, додумался же… Французы де не могут спокойно смотреть на красные флаги. Они им революцию напоминают. Когда она тут случилась, было много пролито крови их дедов.

Ну, скорее уж прадедов… Сколько лет уже с той революции прошло.

— Не убедительно… — разделял мои мысли бригадный интендант. — Не убедительно…

— Да и не знают они о нашей демонстрации, кто им про неё скажет…

— Умирать тут мы можем, а демонстрацию — нельзя.

— Не будем выполнять приказ…

Такие фразы можно было слышать в лагере.

Да уж…

Первого мая, ещё до завтрака, солдаты, кто не сделал это вчера, приводили себя в порядок. Наводили блеск на ременные пряжки, чистили сапоги, винтовки, пулеметы, лёгкие траншейные пушки…

Все были в праздничном, приподнятом настроении.

В хозяйстве Рязанцева дошивали красные флаги, плотники дострагивали для них древки.

Полковой оркестр надраивал свои инструменты и украшал их красными ленточками.

Представители первомайской комиссии ходили по взводам и не хуже фельдфебелей проверяли, всё ли в порядке.

Артельщик первой роты Харлашка вообще спать не ложился. Его кухня сейчас блестела как новенькая, сбруя лошадей была украшена красными флажками, гривы и хвосты коней пестрели разноцветными летами. Где он их только и взял?

Из трубы полевой кухни валил дым. Харлашка её затопил с таким расчетом, чтобы сразу после демонстрации угостить свою роту праздничным обедом.

На груди Харлашки красовался красный бант.

Наскоро перекусили и батальоны стали строиться. Вынесли полковое знамя. Было оно в руках опять же у великана Василия Сабанцева. Он встал впереди построения первой роты, его окружили солдаты с красными знаменами. За знаменщиками заняли своё место музыканты с инструментами, что были подарены нам жителями Парижа.

Представители от солдатских комитетов пошли приглашать офицеров на демонстрацию. Некоторые, я в том числе, согласились.

Ну, двинулись…

Роты шагали не сбивая шага, музыканты играли марш.

За оркестром следовали стрелки, за стрелками — пулеметчики. Все до единого пулеметы были сейчас здесь, ни одного в оружейных комнатах не было оставлено. За пулемётчиками вышагивали минометчики. Колонну замыкали четыре походные кухни. На первой гордо восседал Харлашка.

Я шёл вместе со стрелками.

За лагерем был хороший большой ровный плац, там и планировалось провести митинг.

Линейные встретили нас за лагерем и проводили на отведенное место. Вслед за первым, подошли второй и третий батальоны. Полк выстроился перед импровизированной трибуной — крестьянской арбой. На неё взобрался председатель полкового комитета и поздравил всех с Первым мая.

Затем говорили представители от батальонов. Они проклинали тёмное прошлое, в солдатские ряды летели слова о новой, счастливой и радостной жизни. Почти каждый из выступающих требовал отправки бригады обратно домой. Навоевались де тут, пора и в Россию.

Эти слова вызывали согласные крики и аплодисменты.

Аплодировали и французы, что пришли из соседних деревень. Откуда они про демонстрацию и митинг узнали? Кто-то из солдат им об этом сообщил?

Глава 19

Глава 19 Болезнь

Май во Франции выдался тёплый.

Ну, хоть что-то хорошее…

Дисциплина в лагере падала, солдатские комитеты чуть ли не ежедневно заседали.

— Пусть сами воюют!

— За три года по горлышко навоевались.

— Домой, домой пусть отправляют!

Это и подобное приходилось мне слышать, когда я проходил мимо барака, который облюбовали комитетчики для своих собраний.

Что в России?

Французским газетам я не верил, да в них и про русские события почти не писали.

Полковой комитет принял решение отправить делегацию в Россию. Пусть съездят, всё своими глазами посмотрят, ушами — услышат, а затем вернутся и всю истинную правду нам расскажут.

— В Петербурге сообщите о нас. Всё как есть и подробно. Пусть домой вывозят.

Так было сформулировано задание делегации.

Выбранные от полка на поезд сели, ручками остающимся помахали и больше их никто не видел. Как в воду канули.

Кстати, полковым комитетом мне было предложено войти в состав делегации, что в Россию отправлялась. Комитет — пока власть неофициальная, но я-то знал, чем через несколько месяцев дело повернётся. Вслед за одной революцией последует другая, Временное правительство будет низложено и к власти придут большевики.

Всё поменяется и начнётся новая жизнь.

Ещё и Никифор Федорович в ту же дуду дул.

— Что там, в Петербурге, солдатики плохо насмотрят, куда их пустят… Тем более, Лохвицкий своё согласие на отправку делегации дал. С большим скрипом, но согласился.

Я уже собираться начал, старшему фельдшеру дела передавал. Тут и заболел. И до меня испанка добралась.

Во Франции болели. В бригаде — тоже. Вот и я не уберегся.