Ванька 8 (СИ)

Мне о всём этом опять же Малиновский сообщил. Раньше у меня источником новостей был Рязанцев, а сейчас его сменил Родион. Я — врач, мне некогда по штабам, комитетам сидеть, на собраниях время проводить. Работать надо. Ещё дедушка мой говорил, что если практикующий медицинский работник с головой в общественные дела или политику ударится, считай — пропал специалист. Нет, в партии, профсоюзах или комсомоле, он, скорее всего и продвинется, но работать ему будет некогда. Тут уж выбирать надо — или профессия, или общественная деятельность. Два гриба на ложке не бывают.

— Ну, тебе, Родион, что грозит?

Что-то не весел Малиновский после таких новостей.

— По всему выходит — Африка или дальние острова…

— А, мне?

Родион задумался.

— Доктор — не офицер… Не военный… Тут, как решат…

Да, до этого — как решат, ещё дожить надо. Живым остаться. Раненых и больных я не брошу, хотя толку от меня сейчас тут мало. Святым духом лечить плохо получается.

— Родион, ты там скажи в комитете, что для раненых медикаменты и перевязочный материал требуется. Пусть перевязочные пакеты у солдат соберут. Или на холмы сползают. У тех, кто нас сейчас окружили, перевязочный пункт обязательно должен иметься. Пусть его и обчистят. Всё там берут, у нас ничего лишним не будет.

— Хорошо, Иван Иванович.

Малиновский, ля-куртинец второй категории, кивнул мне и направился к двери подвала.

Глава 34

Глава 34 Заседание солдатского комитета

Солдатский комитет в Ля-Куртине заседал почти непрерывно. Делались только перерывы на сон, а затем всё начиналось снова.

Проблем было много. Всяких.

Чего не хватало — опыта их решения…

Заседания сейчас проводились в подвале. Так — безопаснее, но накуривали помещение буквально за час так, что хоть топор вешай. Раньше, в казарме, в этом отношении было лучше. Лето, окна открой и дым хоть как-то выдувало.

— Фуража для лошадей на пару дней осталось!

Беда…

Как есть — беда.

Лошадок в лагере почти три тысячи. Было. Сейчас уже меньше — часть при обстрелах убило.

Каждую кормить-поить требуется. Причем, ежедневно.

— Что делать будем?

— Под нож придётся…

— Под нож?

— А, что, делать-то? Хоть мясо будет…

Да, мяса тоже не было. Не снабжался сейчас лагерь в Ля-Куртине продуктами. Запретил подвоз продовольствия Занкевич.

— Воды не хватает…

Тоже — большая проблема. Водопровод перекрыт, а в нескольких колодцах, что имелись, воды на всех не хватало.

— Дополнительные колодцы надо рыть.

— Верное решение. Есть, кто умеет?

— Найдём.

— Вот и копайте.

— По ночам придётся, днем не получится…

— Ройте ночами.

— Консервы скоро кончатся. Те, что в подвале под офицерским собранием были, к концу подходят.

— Уменьшить норму выдачи вдвое…

— Так уже половинная выдача! Куда ещё…

Деньги есть, а продуктов не купишь — лагерь в осаде.

— Доктор говорит, что лекарств нет… Предлагает перевязочный пункт у французов захватить.

— Дельно. Соберите группу охотников. Да, пусть в ней фельдшер будет — покажет, что брать…

— Что тут сидеть! Прорываться надо!

— Куда? Департамент Ла-Крез в самом центре Франции…

— Всё равно, прорываться. Францию пройдем, а там через нейтральную Испанию, — предложил депутат комитета Ткаченко.

Ткаченко — не последний в Совете солдатских депутатов лагеря Ля-Куртин. Пользуется он у солдат авторитетом не меньше чем Глоба, Смирнов, Фролов, Баранов, Симченко, Иванченко, Варначев или Лисовенко. Да, не все его поддерживают. Да, кого теперь все… Несколько ротных комитетов уже высказались за сдачу.

— Охотники, что сегодня ночью ходили, со слов земляков говорят, что какие-то «батальоны смерти» там формируются. Должны скоро на лагерь в атаку пойти…

— Что про такое молчали-то⁉

Сказавший о батальонах потупился.

Действительно, такая информация важнее сведений об отсутствии необходимого запаса фуража.

— Узнать, где нападение готовится. Встретим, как полагается…

Легко сказать, узнать… Французские пушки носа высунуть не дают.

Орудия-то французские. Калибром в 58, 120 и 240 миллиметров, а стреляют из них — русские.

Когда пушки на холмах вокруг лагеря установили, французские офицеры отдали приказ своим солдатам открыть огонь. Артиллеристы с места не сдвинулись.

— Нам говорили, что по русским стрелять не придётся…

— Нас послали затем, чтобы наведенными пушками заставить ля-куртинцев сдаться…

— Русские солдаты сражались вместе с нами, а мы сейчас стрелять в них будем…

Таковы были ответы офицерам. Это опять же со слов пленных, которые были ля-куртинцами захвачены.

Сами французские офицеры-артиллеристы тоже были не в восторге от полученного приказа. Генералу Занкевичу пришлось приказать встать к орудиям русским офицерам и унтерам из сознательных. Согласились не все…

— Пятый и шестой полки хотят выйти из лагеря! — сообщил комитету вбежавший в подвал посыльный.

— Что?

— Говорят — уйдем, как сегодня стрельба стихнет.

— Кто решил?

— Сами, без комитета…

Да, пошатнули власть комитета обстрелы. Отсутствие воды и продуктов, разрушенные казармы, трупы солдат, стоны раненых — всё это тоже не в пользу комитета было.

— Иван Иванович, будут вам лекарства, — сообщил мне Малиновский.