Ванька-ротный

— А то, что вы там без пользы ползаете, то это ваше ползанье никому не нужно. Нужны решительные действия. А при таких действиях неизбежны потери! Перед солдатом нужно поставить задачу, не считаясь ни с чем, он должен ворваться в траншею и захватить языка. От того, как он будет действовать, зависит его собственная жизнь. У нас здесь не санрота, для больных, где пилюли от болезни дают. Здесь война! Боевой приказ! Языка брать надо — значит надо! Не ползать надо! А брать!

— Как вы себе представляете это сделать?

— Очень просто! Нечего тут и мудрить! На то вы и разведчики! Ворвались в траншею и завязывай ближний бой!

— Мы два раза пытались ворваться. И оба раза попадали под перекрестный огонь. Первый раз потеряли двух ранеными. А второй, троих убитыми.

— Вы же можете подавить артиллерией огневые средства противника на период действий разведки? Заткните глотку немецким пулеметам! Накройте их артпозиции всего на пять минут.

— Ну что? — спрашивает Федя, когда я вернулся в окопы стрелковой роты.

— Сколько у тебя в разведке людей осталось? — спрашивает.

— Двенадцать!

— Трое убитых и двое раненых и опять двенадцать?

— Я пополнил боевые группы за счет новичков.

— А сколько у тебя в резерве этих новичков осталось?

— Трое!

— Всего пятнадцать! Вот приказ! В ночь на одиннадцатое пошлешь всех!

— Приказ прочитал? Распишись! Все! Можешь идти!

— Вот так Федя! В следующий раз к полковому пойдешь ты!

— Почему это я? Я не пойду! Пусть переводят в пехоту! Вон ребята на нарах сидят, в карты играют и спят пока рожа опухнет.

А в наступление опять же мы вместе с ними идем. И чаще пускают нас вперед, а они, как правило, сзади плетутся.

— На кой мне такая жизнь в разведке нужна?

— Ладно, Федя! Когда будешь уходить, организуем тебе отвальную!

Что будем делать сейчас, ты лучше мне скажи! Пока мы с тобой всех ребят не потеряем, они от нас не отстанут.

Крутом, голое поле. Овраг простреливается со всех сторон кинжальным огнем. Немцы знают, что мы вот-вот к ним сунемся. В нашей работе, сам знаешь, бывают периоды, хоть в петлю лезь, ничего не докажешь и языка не возьмешь.

Я командиру полка говорю, вы местность по карте себе представляете. В дивизии тоже не имеют представления, что делается там впереди. Пальцем по карте легко водить.

Пойдемте, я вас вместе со штабными из дивизии по овражку ночью разок проведу. Что вы мне приказом грозите? На бумаге можно черте чего написать.

Боевой приказ обосновать надо. Реальные возможности и подготовку операции провести. А это, иди, врывайся в траншею и бери, поставь солдата сейчас на их место, он подумает и такого не скажет. Пусть подготовят операцию, а я посмотрю!

— Ну, а он, что?

— Он? Ты мне брось здесь демагогию разводить! Кто к оврагу пойдет, это я буду решать!

— Опять на тебя орал?

— Нет Федя! В этот раз не орал!

Ты где, — говорит, — находишься? В армии или где? Ты забыл видно воинский порядок. Здесь я пока приказываю, а ты выполняешь! Это ясно тебе? Мы должны немцев бить! И не давать им ни отдыха, ни покоя!

А я ему опять свое:

— Пока нас здесь немцы бьют. А мы утираемся кровью. Дайте мне десяток снайперских винтовок, пару ротных минометов и боеприпасы к ним. Через месяц на переднем крае немцев мы всех перебьем.

А он мне свое.

— От тебя требуют контрольного пленного, а не немецкие трупы.

В начале следующей ночи мы с Рязанцевым выводим ребят в расположение второй строковой роты. Здесь на участке первой мы все облазили и подходящего ничего не нашли.

Вторая рота занимает самый правый фланг обороны полка. Жалко смотреть на ребят. Возможно в одну из ближайших ночей многие из них будут лежать мертвыми.

Вот жизнь солдатская! Сегодня он рядом и живой! Только на лице серая маска задумчивости. А завтра он труп.

Мы сидим в пустой снежной траншее второй роты. Землянок здесь нет. Вторые сутки мы ползаем к оврагу. Немцы нас пока не видят, но чувствуют, что мы ползаем где-то рядом, потому что, как только мы подаемся к оврагу, они тут же усиливают пулеметный огонь. Что делать, ума не приложу!

Во второй роте имеется одна землянка, но она находится на другом краю. Посылаю туда одного из ребят и велю позвонить старшине, чтобы кормежку нес сюда на передовую. Разведчик возвращается назад и докладывает, что старшины на месте нет, он еще продукты не получил. Поднимаюсь и иду по ходам сообщения в ротную землянку. Здесь в землянку не просунешься и не продохнешь.

В нее набились солдаты стрелки, внутри сидят двое телефонистов и лейтенант командир роты. Расталкиваю в проходе сидящих солдат, дотягиваюсь до телефона и вызываю старшину. Телефонист соединяет меня с разведкой. Я слышу в трубку басовитый голос нашего старшины.

— Забирай кормежку и тащи ее сюда! Мы в окопах второй стрелковой роты. Найдешь нас на самом правом фланге, мы в стрелковых ячейках сидим.

— Водку не забудь! Ребята промерзли, принесешь по двести грамм на брата! На сборы даю тебе полчаса. Час на ходьбу! Ровно через полтора часа ты с Валеевым должен быть в роте! Нам надо успеть вернуться в нейтральную полосу.