Ванька-ротный

Командир полка спрыгнул в проход, прилег животом на переднюю стенку |траншеи|, вскинул к глазам бинокль |и стал им водить|. И тут с бешеной силой ударил первый снаряд. Вслед за ним |две батареи немцев плюнули| вдоль траншеи еще рвануло несколько |раз|. Солдаты поговаривали, что немец откуда-то ведет наблюдение |за тропой и траншеей|. Стоит кому показаться на тропе, как тут же следует моментальный обстрел.

Все повалились на дно траншеи, деваться было некуда. Переждав обстрел, комбат решил перебежкой податься к ротной землянке.

— Бежим вперед, — крикнул он и поднялся на ноги. Остальные рывком поднялись, и в это время несколько снарядов рвануло у них в ногах. Троих сразу убило. Комбат получил контузию. Не задело связного солдата из роты |и того, кто был сзади|. Солдат вовремя метнулся за поворот и нырнул в дыру под мерзлый грунт. Он знал, когда и куда нужно вовремя смыться, потому и остался в живых. Фельдшера ранило в руки. Он даже перевязать себя не мог. |Наш начальник штаба в рот перестал брать спиртное после такого случая.

— Ну да? Вот тебе и ну да! Полк остался на время без командира полка!|

— Сколько он пробыл на фронте? — спросил я как-то начальника штаба.

— Месяца два, полтора! А ты капитан? Мне говорили, с сорок первого воюешь?

— Да! С сентября сорок первого!

— И все время под пулями?

— Все время на передовой!

— В чем же дело? С сорок первого и вроде ничего?

— Я ранен несколько раз. А вообще ничего! |Я в блиндажах в тылу не сижу| Все время на передовой |бегаю|. Ухо востро держу. Слышу когда надо пригнуться, когда ткнуться в снег, кода броском место сменить. По полету снаряд слышу. Вот только здесь стоял, взял и в другое место ушел. Почему ушел, не знаю |могу ответить|. Оглянулся назад, а в то место, где я только что стоял, ударил снаряд, земля встала дыбом. Улавливаю что-то на слух, хоть ясно и не осознаю, заранее сказать не могу. Всегда настороже.

— Когда мне в роту нужно идти, или в нейтральную |полосу ползти, за два дня| спиртного в рот не беру. Ребятам положенные ежедневно сто грамм выдавать запрещаю! Старшине строго настрого приказано перед выходом на передовую ни капли ни кому не давать. Раз в неделю у разведчиков перерыв в работе бывает, когда отдыхают |очередная группа два, три дня| вот тогда старшина и выдает |старшина выдает каждому его положенную порцию. А если каждый день её выдавать то люди будут попадать под любой снаряд и шальную пулю|. Во время работы у разведчиков сухой закон.

— Вы меня по какому-то вопросу вызывали?

— Да! Нового командира полка нам еще не дали. В полку осталось мало солдат.

Ночные поиски нужно прекратить. Этот вопрос с дивизией согласован. Ты со своей разведкой переходишь в боевой резерв полка. С переднего края сегодня ночью своих всех снимешь, передашь блиндаж соседней роте, располагаться будешь с ребятами здесь в овраге. |Немцы могут снова предпринять вылазку обойти наши роты с другой стороны|. Резерва пехоты в полку |и в дивизии| нет. До получения нового пополнения будешь находиться в моем распоряжении. |В полку весь наличный состав стрелков находится в передней траншее. Снять с переднего края ни одного солдата не могу|.

— Все ясно! — сказал я. Я пошел к себе! Нужно до вечера выспаться!

— Ну Федь! Считай что тебе повезло! Приказано всей разведкой сниматься и отправляться в овраг. Будем стоять в резерве полка. Опять на боковую! |Думаю, что вылазки немцев по краю кустов заставили наше начальство иметь под рукой разведчиков на всякий случай|. Нам нужно пару пулеметов иметь |для этого всякого случая|. В ротах нет ни одного свободного. Пошли старшину в тылы. Пусть у оружейников возьмет |раздобудет. И скажи, чтоб боеприпасов к ним привез.|

Ночью мы перешли в овраг и расположились в палатках. У нас началась |сравнительно| спокойная жизнь. Старшина на следующий день вернулся из тыла, привез пулеметы и несколько цинков патрон. |И ещё он где-то| Раздобыл американский фонарик.