Ванька-ротный

— Ты давай побыстрей! Между пальцами ног потом будешь ковырять. Видно у тебя это любимое занятие. А то славяне всю горячую воду выхлестают. Надо в парную успеть повыше забраться, а то солдатики весь пар с камней изведут. Сидишь ковыряешься, с тобой и веником не хлестнешься. — я пнул его коленкой под зад и сказал: — Пошел! Ст. лейтенант открыл в мойку дверь и переступил порог. Я шел за ним держа в руках обмылок и мочалку. Голые солдатские ноги и плескание воды видны были из-под нависшего пара. Чего-то они сгрудились в один угол. Тут согнутые намыленные спины и бедра. Но что это? Ближайшая солдатская спина согнулась и руки достали до пола. Под рукой молодые крепкие груди и овальные очертания женского торса. Вот белое тело обернулось в нашу сторону и мы увидели всю божественную красоту в натуральном виде. Тело было без головы, как торс Венеры Милосской. Голова и плечи были в белом пару. Я толкнул локтем ст. лейтенанта и показал в сторону голой статуи. У него от неожиданности (перехватило) сперло дыхание и он как заколдованный, прикрыв мгновенно мочалкой свой позор, замер и окаменел. Я тоже прикрыл это место пустой железной шайкой (мочалкой). Одна из женских фигур приблизилась ко мне.

— Ну что девоньки холодной водой мочиться боитесь. Горячая чуть колодезной теплей. И она плеснула в нашу сторону из шайки. Мы стояли прикрывшись (пустыми шайками), и лиц друг друга не видели. Чем выше к потолку, тем гуще туман.

И вот эта шустрая, что плеснула на нас из шайки (водой), видя что мы её шутки не завизжали, решила приблизиться и посмотреть, не начальнице ли госпиталя она плеснула в харю. Что-то она молчит. Мы со старшим было даже попятились к стене вдоль мокрой деревянной лавки (от неожиданности).

Она подошла вплотную и увидела наши лица. Увидела наши улыбки, мы не долго были в смущении, увидела и закричала:

— Бабы, девки, в бане мужики!

— Какие мужики — с хохотом отозвались из угла другие.

— Голые мужики! совсем еще молодые!

— Тащи их сюда!

В бане в бабском углу тут же поднялся гвалт (переполох). Они как бы спохватились (опомнились), повернулись к нам спинами и закричали на нас.

— Ахальники, убирайтесь!

— Давай отсюда! — закричала одна грозно прокуренным голосом.

— Интересно что это за нахалы залезли сюда? — сказала одна чистым, молодым и звонким голосом.

— Совсем молодые — ответила та, что в нас плеснула.

— А ты дура сходи, посмотри! — послышался опять басовитый, видевший все виды, голос.

— А что? Возьму вот и пойду.

Она приблизилась к нам и сказала веселым голосом:

— Здравствуйте, мальчики! Вы откуда и кто такие будете?

— Здравствуйте, девочки! Я гвардии капитан. А мой друг ст. лейтенант. Мы прибыли к вам с самого фронта.

— Ты Манька, дверь на крючок не заложила? Я тебе что говорила?

— Они наверно правда с фронта. Наши сюда не пойдут.

— Вы где, окаянные? Что молчком сидите?

— А что нам прикажете делать? В мыле голыми на улицу из бани (уходить) бежать? Скажут, видали контуженных!

— (Сейчас) Вот щас сполоснемся и выйдем в предбанник. А то хотите за ручку познакомимся?

— Ещё чего? Давай окатывайся и выходи!

— Это наверно старая и костлявая кричит, — поясняю я громко вслух старшему лейтенанту, — Боится, что мы можем взглянуть на её безобразия.

Мы быстро намылились, сполоснулись, налили в шайки воды, сели на лавку и стали болтать в воде ногами.

— Ну вы скоро там?

— Может спинку потереть?

— Я тебе щас потру шайкой по физиономии.

Потом чей-то спокойный, звонкий, девичий голос сказал:

— Мальчики, поскорей. Мы замерзли.

— Уходим!

Мы вышли в предбанник, притворим за собой плотно дверь, чтобы не нарваться на крики и женские вопли. Если они завизжат и поднимут хай (визг), прибежит охрана (персонал) и нам не поздоровится. Скажут из хулиганства в баню заперлись. Шутить с толпой голых женщин (и девок) нельзя. С толпой лучше не связываться. Налетят — шайками забросают. Получишь пробой головы банной шайкой, для гвардейца это будет позор.

— Одевайся лейтенант. Пойдем снаружи постоим (где посидим). Посмотрим на девок в одеже. Через некоторое время санитарки и медсестры стали выходить наружу. На них были надеты шинели, перепоясанные выше крутых бедер ремнями. Они стояли, не отходя от бани попискивали и посмеивались. Из предбанника вышла их старшая и они стали строиться.

— Равняйсь! Смирно! — услышали мы знакомый басовитый голос. На ней были погоны старшины. Остальные под мышками держали свои банные свертки. Мы зашли в предбанник, разделись, поддали на камни воды и попарились. Помылись не спеша, одели чистое, раскраснелись и пошли искать свою палату. На крыльце избы нам встретились две медсестры (санитарки). Одна из них улыбаясь спросила:

— Вы новенькие? Из бани идете?

— Нет, это не мы.

Девчонки сделали серьезные лица, оглядели нас с ног до головы, прошли мимо, а потом обернувшись захихикали и побежали куда-то. Не успели мы зайти в нашу палату, дежурная сестра были уже в курсе дела. Она знала всё или почти всё. Она знала, что нас с поезда сняли, что мы оба гвардейцы и прибыли с фронта. Что ст. лейтенант командир стрелковой роты, а я гвардии капитан и разведчик.