Ванька-ротный

— Ты вот что старшина! Хватит отлынивать! Выполняй боевой приказ и кончай разговоры!

Я посмотрел через гребень крыши, солдаты Сенина лениво и нехотя рубили мерзлую землю.

— Посмотрим! — подумал я и решил про себя, — эти пусть останутся в поле, а Черняев со своими в домах. Кому достанется от немцев?

Просмотрев ещё раз опушку леса, я спустился с крыши и пошёл во взвод к Черняеву посмотреть, что он там делает.

Амбразуры в бревенчатых стенах имели внушительный вид. В одной избе солдаты даже вскрыли полы, использовали погребные ямы, как укрытия от обстрела. Солдаты Черняева были довольны, поглядывая наружу из темноты амбразур.

Доказать никому ничего нельзя. Пока немец не стреляет, все умные, уверенные в себе и находчивые. Подошёл Черняев и как обычно помялся.

— Почему окопы не роют? — спросил я его.

— Закончим амбразуры и начнём рыть окопы, — ответил он и замолчал.

Я взглянул на него и спросил, — И когда ты к рытью окопов собираешься приступить?

— Думаю, что завтра к вечеру!

— Ты не выполнил мой приказ. Я кажется сказал тебе ясно и точно. Сначала окопы, а потом бойницы и амбразуры в домах. Ты делаешь всё наоборот. Мне не нравиться твоё самоволие и упрямство |Ты делаешь всё наоборот|, а опыта у тебя нет, солдаты твои не обстреляны.

— Завтра, так завтра! Завтра приду и проверю! — сказал я и позвал ординарца. Через некоторое время мы вернулись во взвод Сенина.

Солдаты долбили землю и искоса посматривали на меня. Не знаю, что меня собственно подхлестнуло, их молчаливый укор или упорство Черняева. Я подозвал старшину и сказал ему:

— Ты однажды с позиции самовольно увёл солдат и оставил меня в окопе с Захаркиным. Меня таскали и допрашивали, как дезертира. Может ты и в этот раз собираешься подвести меня под монастырь?

— Я приказал тебе за три дня отрыть за дорогой окопы. В срок не уложишься, возьмёшь пару гранат и пойдёшь подрывать немецкую пушку! В этом будет больше смысла, чем отдавать тебя под суд.

— Думаю, что дело до гранат не дойдёт! Окопы будут готовы!

— Мне надоело уговаривать тебя и твоих солдат. Вашим нытьём я сыт по горло! Кто из солдат закончит свою работу раньше, тот будет спать в натопленной избе! А те, кто тянет резину, останутся на всё время в окопах и в избу не попадут. Так и передай им моё твёрдое решение!

Морозная ночь прошла спокойно. Немцы не стреляли, и только стук топоров и лопат нарушал тишину. Слышались удары вразнобой, как будто с горы падали камни.

Снег поскрипывал под ногами. Я не спал и всю ночь ходил, смотрел как работают солдаты. Я не подгонял их и ничего им не говорил. Важно было, что они взялись за работу |и мои слова были бы теперь ни к чему|.

Солдаты ушлый народ. Только приляг засни, тут же найдётся один, начнёт рассуждать и собьёт всех с работы.

Утром, когда рассвело, я решил пойти и осмотреть в деревни задворки. Вдоль обрыва откуда мы наступали, была тыльная сторона деревни. Здесь стояли сараи, клетушки и амбары. Мы проскочили всё это мимо, когда наступали на деревню.

Нужно осмотреть наши ближайшие тылы, — решил я. Мало ли, что может случится.

Я прошёл между домами, подошёл к обрыву, посмотрел в сторону реки, где когда-то проходила линия нашей обороны. Вот так, наверное, стояли здесь и немцы, рассматривая наши позиции. Отсюда с высокого обрыва весь наш передний край, как на ладони лежит. Хорошо просматривается вся траншея, темная полоса кустов и бровка сосен по ту сторону реки. Подкати на край обрыва орудие, наводи по стволу и бей вдоль всей траншеи.

Я обернулся несколько назад и посмотрел на сарай, что был правее. Там проходил немецкий ход сообщения. Он шёл из-под стены сарая и, не доходя до края обрыва, заканчивался стрелковым окопом.

— Смотри, как хитро придумали, — сказал я ординарцу, показывая на пустой сарай и ход сообщения, который шёл из-под его стены. Ход сообщения был отрыт без отвала земли. Ходы сообщения обычно роют, выбрасывая землю на одну или две стороны. А здесь землю, по-видимому, выносили в мешках и ссыпали в сарай. И действительно, когда мы зашли за сарай, то увидели внутри через открытые ворота высокий бугор земли, занесенный снегом.

— А что-то там зеленеет на краю стрелкового окопа?

— Вроде убитый немец, товарищ лейтенант!