Варадеро не будет

Лучник в последний момент присел и тоже спустил тетиву, держа оружие горизонтально. Пашка не видел, куда попал его болт, потому что сам в это время падал с ветки, чтобы самому не угодить под стрелу. Но, судя по крику, он попал. В него, правда, тоже. Правая рука вспыхнула пламенем боли, он приземлился на бок и застонал. Где подстреленный снайпер? Надо проверить.

Подошёл, уже ощутимо хромая. Да, готов. Никто не выживет, если упадёт с трёх метров спиной на камень. Крови под телом уже налило порядочно. Теперь проверить, как там девчонка.

Только идти тяжело. Нога не слушается, рука при каждом шаге взрывается нестерпимой болью, а ведь задели несильно, стрела навылет прошла, чуть бицепс зацепила. Но почему-то дышать тяжело, воздуха не хватает. К счастью, под ногу подвернулось чьё-то копьё. А, это хозяина. Вот и он сам, Пашка чуть не наступил на грудь в темноте. Как же стемнело так быстро, или это у него в глазах? Дышать тоже нечем, будто в пыли идёт. Моторин наклонился, взял копьё, но и сам чуть не упал. Опираясь здоровой левой на оружие, ставшее на время костылём, сделал шаг. Нога отдалась рывком боли, правая рука будто взорвалась. Ещё шаг. Теперь передохнуть. Он и стариком себя так плохо не чувствовал, что же такое?

Путь до вигвама занял времени больше, чем сам бой. И то, добрался лишь потому, что навстречу выскочила девчонка и чуть не на себе затащила его внутрь. Стыдно-то как, здорового лося, малютка, на плечах. Ничего, девочка. Главное, до рюкзака добраться. Как он из него выскочил, когда наружу рванул, сам не помнит. Но до рюкзака…

Там всё есть. Там. А сейчас лучше бы присесть. Хоть куда, хоть вот, на шкуры эти. И дай рюкзак, а то самому не дотянуться. Да. Этот. Не понимаешь. Ничего, девочка, сейчас…

Растянуть завязки, аптечка. Так, шприц-ампулы. Сначала укол промедола. Прямо сквозь рубашку, ничего. Вот, уже легче, отпустило, голова почти ясная, и правая рука слушаться начала. А то колоть левой непривычно. Обломок стрелы из ноги. Не надо осторожно, девочка, он лучше сам, вот так, рывком. Готово, вон как кровь сразу хлынула. Теперь нужен антидот, а то не зря же пустячное ранение в руку такую реакцию даёт. Вот так. А теперь… Где тут мой ножик? Рукав рубахи прочь, штанину тоже прочь. Нужно всё засыпать стрептоцидом и перевязать. Вот так, потуже. А сейчас хорошо бы лечь и пару минут полежать. Сейчас, сейчас он отдохнёт от боя и поможет…

Разбудил Моторина солнечный луч. Яркий зайчик добрался до лица и теперь усиленно щекотал нос и веки. Пашка долго морщился в полусне, наконец, не выдержал, чихнул, и проснулся окончательно. Вигвам оказался освещён гораздо лучше, чем вчера. Солнце поднялось настолько высоко, что смотреть из полумрака в дыру дымохода было больно глазам.

Молодой человек поднял правую руку и осмотрел повязку. Нормально, крови за ночь вытекло немного. А вот лиловый цвет кожи его не порадовал. Не иначе, стрела была чем-то нехорошим смазана. Непохоже, что серьёзный яд, но он где-то читал, что раньше наконечники для лучшей убойной силы держали в тухлом мясе и даже мазали навозом. Локоть и сейчас сгибался с трудом, а сама рука весила, казалось, как две ноги. Придётся на некоторое время уложить её в косынку и попить антибиотики.

Нога, кстати, выглядела не в пример лучше. На неё можно было даже почти естественно наступать. Раздражала только одна штанина на брюках. Но ничего, введёт Моторин в индейское американское общество моду на шорты.

Он выбрался наружу и непроизвольно зажмурился. Стоял жаркий полдень, вырубка была залита нестерпимым потоком солнечного света, в котором, лишь когда привыкли глаза, удалось рассмотреть ждущих его у входа четверых людей. Вчерашняя девушка и трое детей. Кажется, все мальчишки, мал-мала-меньше. А, нет, самая мелкая, вроде, девчонка. Волосы у мальцов заплетены в косы, у девочки – две, у остальных в одну. За ними стоит девушка, обнимает всех троих за плечи и как-то необычно смотрит на Пашку.

Он неловко остановился, не зная, что сказать в подобной ситуации. Надо бы пройтись, собрать болты, пока ещё хоть примерно помнит, где какой лежит, а тут эти… И что с ними теперь делать? Где их дом вообще?

Девушка подошла, безысходно-твёрдо посмотрела ему прямо в глаза и рывком приложила ладонь к своей груди.

– Тараниопу Сапа, – твёрдым голосом произнесла она.

Потом по очереди ткнула в каждого из детей и назвала каждого:

– Варап Сапа, Гитантиони Сапа, Дарания Сапа.

Ещё секунду собиралась с духом, и вдруг упала перед молодым человеком на колени, причём так быстро, будто ей подрубили ноги. Схватила Пашку за раненую руку, тот даже поморщился от резко вступившей боли, положила его ладонь себе на темя и затараторила:

– Ио Тараниопу Сапа…