Варенька

— Церковный брак меня не устраивает по религиозным мотивам, а гражданский — по чисто моральным соображениям, — в сотый раз пояснял он, не сводя с ее взволнованного лица своих немного выпученных, масляно поблескивающих глаз. — Короче, вначале мне нужно разойтись, чтобы не стать жертвой восемьдесят восьмой статьи Уголовного кодекса Российской Федерации.

— А как же с пропиской? — беспокоилась невеста.

— Это, любовь моя, проще, чем расщепить атом, — самодовольно ухмыльнулся он и очень вежливо остановил оказавшегося поблизости управдома: — Очаровательный Павел Иванович, моя единственно законная супруга проявляет большой интерес к тому, как будет оформлено мое пребывание в этом роскошном, только вам доверенном замке?

Савва Христофорович любил выражаться несколько напыщенно и витиевато.

— Ты кто мне? Друг? — кладя руки на грудь жениха, спросил управдом и, звучно икнув, сам ответил: — Друг. А для друга я что хошь!.. Скажи — прыгай в огонь… Нет, нет, вот скажи — прыгай, и я прыгну. — Он поглядел вокруг, будто отыскивая, чем тут же доказать свою готовность к высокой жертве, однако ничего подходящего не нашел и осовело подмигнул. — А прописка, — небрежно махнул он рукой, — так это для нас… одна галлюцинация. Точно говорю. Паспорт не просрочен?

— Простите, — обиделся жених, — вы за кого меня принимаете?

— Я для порядка, обязанность! — Павел Иванович потряс в воздухе указательным пальцем и пояснил. — Раз квартиросъемщица не возражает, площадь позволяет, тут все. Завтра с утра получишь домовую книгу.

— Мерси, — улыбнулся Савва и бережно повел свою невесту между танцующими парами. — В наш век головокружительных успехов кибернетики цель достигается простейшими средствами…

А Варенька в это время отсиживалась у Елизаветы Васильевны, которая «молодых» поздравила, но принять участие в гулянии отказалась:

— Свое я отплясала, а грибом торчать не хочется.

— Ну вот, свадьбу отгуляют, — прислушиваясь к дробному стуку каблуков, говорила она своей названной внучке, — может, твоя тетка остепенится, и все к лучшему пойдет…

Но лучшего не получилось.

Новый жилец Савва Христофорович Адикитопуло редко выходил из дому. Большую часть суток проводил на диване с книжкой в руках. Сняв пиджак и туфли, он ложился, подмяв под себя расшитые подушечки, и с увлечением читал какой-нибудь ультраприключенческий роман, на обложке которого мужчина в черной маске в одной руке сжимал пистолет, а в другой — остро отточенный кинжал. В особо захватывающих местах, когда сюжет развивался молниеносно, Савва неторопливо двигал большим пальцем правой ноги. Не отрываясь от книги, Адикитопуло поворачивался со спины на живот, шарил рукой по столу и нащупывал папиросу. Если пачка оказывалась пустой, он с досадой швырял ее в угол и громко кричал:

— Фигаро!

В комнату немедленно вбегала Варенька.

— Папирос, не глядя на нее, швырял деньги Савва. И девочка бежала за папиросами. Потом она мчалась с бидоном за молоком, покупала хлеб, продукты. С утра и до ночи она бегала, мыла, чистила, убирала.

— Совсем ведь загоняли девчонку, — сокрушенно говорила Елизавета Васильевна Частухину.

Им обоим хотелось помочь девочке. Но чтобы успешно выступить против ее опекунов, следовало заручиться фактами, правильность которых нельзя было бы оспорить. А с появлением Саввы Христофоровича Амелина стала будто хитрее. Словно кто-то заранее подсказывал ей ловкие ответы на все щекотливые вопросы.

— Я как-то тут высказал свое мнение Капитолине Николаевне, — сообщил Частухин, — а она мне ответила: «Надеюсь, Владимир Григорьевич, вы не хотите, чтобы из девочки я сделала ни к чему не приспособленную белоручку». «Но она переутомляется», — сказал я. Амелина засмеялась: «Это вам так кажется».

— Хотела я ее к себе взять, не отдают, — заявила Елизавета Васильевна. — Не выгодно им. Отец алименты не малые шлет, а она вроде прислуги.

Начался учебный год, но Варенька в школу не пошла. Заботливые, сочувствующие Варенькиной беде соседи решили воспользоваться этим обстоятельством, чтобы помочь девочке.

— Сегодня же побываю в гороно, — уходя на работу, пообещал Частухин.

— В детский дом определить бы, государство человеком ее сделает, — подсказала Елизавета Васильевна. — А от этих чего хорошего ждать-то?

— Поговорю и о детском доме. Тут надежная зацепочка появилась — девочка ведь не учится.

В тот же день в квартире появилась невысокая, стройная, одетая в скромное серое пальто девушка — инспектор городского отдела народного образования.

— Варя Заречная не посещает школу, — объяснила она причину своего прихода. — Это единственный случай во всем городе.

— Но она уже закончила пять классов, — задиристо начала Капитолина Николаевна. — А профессором быть не собирается.

— Не беспокойтесь, — мягко отстраняя жену, с любезной улыбкой вмешался в разговор Савва Христофорович. — С завтрашнего дня девочка не пропустит ни одного урока. Даю слово.

— Очень хорошо, — довольно улыбнулась девушка и, сопровождаемая весьма предупредительным Саввой, пошла к двери. — Так я надеюсь, — выйдя на лестничную площадку, сказала она.