Вареж. Забытые временем

– И всё же я не верю, что всё было настолько ужасно, – сказала я, когда мы отъезжали от особняка Чемерисова. – И что Константин Вальдес являлся каким-то чудовищем. Просто в то время много семей пережили трагедии из-за гражданской войны. Константин очень любил Аглаю, если решил вернуться туда, где находилась её могила, провести там остаток жизни и даже посвятить себя Богу. Притом, что он не был старым человеком.

– История, конечно, интересная, но напоминает скорее сюжет женского романа, – заметил Лёша. – Несчастная обманутая мать, сошедшая с ума, нищие голодающие сироты и коварный предатель-отец… Огромное количество чепухи и при этом явно не достает именно деталей…

Встреча с Чемерисовым, по крайней мере, пролила свет на причины его интереса ко всей этой истории. Похоже, его слова о родстве с Вальдесом – не выдумка и не попытка создать себе дешёвую популярность. А вот мотивы убийства Михаила Андреевича и то, кто мог за этим стоять, так и осталось для нас загадкой. Если бы он тайно встретился с кем-то в лесу, или если бы на него открыто напали, то он бы защищался. На теле имелись бы следы борьбы. Но ничего этого не было. На него, скорее всего, налетели сзади и совершенно внезапно. Так говорил Лёша и того же мнения была полиция. Тогда проверяли всех членов нашей экспедиции и участников археологического лагеря. Даже население посёлка прошерстили. И ничего. Только всеобщее недовольство этим вызвали. На полицию давили и местные жители, и журналисты. Но даже основного подозреваемого пока не имелось, только незначительные, среди которых и Лёша. Не было ни одного человека, против которого набралось бы достаточное количество веских улик.

Я только сейчас задумалась, осматривали ли полицейские дом дяди Миши? Если да, то почему они не нашли гроб с покойницей? Должно быть, осмотр был поверхностный, для галочки.

– Одного не могу взять в толк, как могли вообще заподозрить тебя? – спросила я у Лёши.

Он лишь пожал плечами, внимательно глядя на дорогу, и сказал:

– Когда не знаешь, кого подозревать, находятся причины подозревать самых разных людей, иногда вплоть до самих потерпевших. Такого в истории разгребай – не разгребёшь.

Сомов был убит ударом тупого предмета в висок. Но полиция даже не определила, чем именно. В расследовании лишь фигурирует некий «тупой предмет», предположительно камень. Оружие, прямо сказать, неандертальское. А если не камень, а труба, лом, обух топора? Как без этого вообще понять мотивы? Найденное орудие убийства пролило бы свет на многое. Но оно, вполне возможно, давно лежит где-нибудь на дне Оки. Булыжников там было предостаточно. Так что убийца мог подобрать один с земли. А потом его можно было спокойно выкинуть в воду с гарантией, что не найдут. Если всё-таки использовался камень, то, вероятней всего, убийство не было подготовлено заранее, потому что камень – наименее удобное орудие, и его решили использовать на месте. Все эти подробности я знала от Лёши, а он – от своего адвоката.

– И как вам этот Чемерисов?– спросил с заднего сидения Лео.

– Мне его жаль, – заметила я. – Не ожидала услышать такой жуткий рассказ. Его можно понять. Человек отчаянно пытается восстановить хоть какую-то справедливость.

– Настолько отчаянно, что позволяет себе идти против элементарной логики, здравого смысла и человеческой порядочности, – усмехнулся Лёша. – Мне он показался похожим на фанатика какого-то, маньяка. Вот зачем ему ценности из могилы девушки? Он богатый. Если там даже в общей сумме наберётся на миллион рублей, он ведь только на пятнадцать процентов имеет право.

– Это сейчас. А когда ещё захоронение можно было незаметно разграбить, тогда бы мог заполучить всё, – поправила я.

– И всё же. Такое впечатление, что ему эти ценности нужны просто для того, чтобы испытать чувство наслаждения от обладания ими. Как известно, люди зачастую собирают сокровища не с тем, что бы их тратить, а просто иметь.

– Похоже на то… – подал голос Лео. – Я когда-то читал интересный очерк про одного австралийского серийного убийцу. И там шла речь про то, что очень важен неформальный подход к делу. Именно он всё решает. Но полицейским этого часто не хватает. Они ищут того, у кого есть очевидные причины для убийства. А ведь может быть так, что убийца вместе с ними ищет сам себя.

Как по мне, это прозвучало зловеще. На душе стало печально и сумрачно… С таким подходом можно начать подозревать всех вокруг. В каждом, кто тогда был с нами на раскопках, начинаешь видеть убийцу и прикидывать, какие у кого могли быть мотивы. Эта фраза «убийца ищет сам себя» почему-то очень прочно мне врезалась в голову. Крутилась и крутилась в мыслях. Но почему – я не могла понять.

– Кто же всё-таки дал показания против тебя? – спохватилась я. – Чемерисов?

Ведь когда Лёшу задержали и пытались заставить меня сказать, что он был на месте происшествия до моего там появления, против него свидетельствовал кто-то ещё. Но кто – мы пока так и не узнали. Следователь это скрывал.

– Не знаю, Жень. Время покажет.