Варежки

— Город большой, — постепенно успокаиваясь, рассуждала бабушка, — институты там есть всякие. Учиться станешь. Глядишь, и я к вам когда-никогда приеду. А что? Соберусь и приеду. Чай не к чужим людям…

— Бабушка, ты только никому не говори, где я, — попросила Светка. — Никому-никому. Ладно?

— Само собой. Об этом можешь даже не беспокоиться. Не хватало еще на новое место за собой старую славу тащить. Там тебя никто не знает, вот и пускай… А все это пройдет, забудется. Все когда-нибудь проходит…

Да, действительно. Все проходит. Все. И впоследствии Светке еще не раз довелось в этом убедиться.

За один день она собралась, уложила вещи, взяла документы из института, выписалась из квартиры. Хотя бабушка говорила — не надо, подожди пока, мало ли что. Но Светка знала, что все равно никогда не вернется в этот город. Зачем ей прописка?

Тетя Вера обрадовалась ей. И ничуть не удивилась, когда Светка прямо с порога сообщила, что приехала насовсем.

— Вот и хорошо, — сказала тетка. Мне веселее будет.

Она не донимала Светку ни расспросами, ни нравоучениями. Спокойно, без суеты и лишних слов помогла восстановиться в институте.

— Лучше на дневное отделение, — посоветовала она. — И учиться легче, и толку больше.

— А деньги? — заикнулась было Светка. — Мне ж работать нужно, я не могу на дневном.

— Много ли нам с тобой надо? — отмахнулась тетка. — У меня пенсия и еще в больнице полторы ставки…

Пришлось досдать несколько экзаменов, и к осени Светка была принята на второй курс дневного отделения. Год, правда, оказался как бы потерян, но это ничего.

Училась она с удовольствием. Все четыре года получала повышенную стипендию. Закончила с красным дипломом. Поступила в аспирантуру.

В общем, все складывалось просто замечательно. Новые знакомые. Новые друзья. Новая жизнь.

И она была почти счастлива. Почти? Да нет, просто — счастлива. Без “почти”.

Постепенно привыкла не вздрагивать и не сжиматься, если кто-то вдруг рассмеется у нее за спиной. Научилась ходить по улицам с гордо поднятой головой. Научилась беззаботно улыбаться и легко относиться ко всему. В том числе и к любви.

Усвоила одну простую истину: мужчина способен получить от женщины лишь то, чего он достоин. Ты думаешь, что способна дать ему больше? А вот этого не надо! Могут возникнуть проблемы. Будь такой, какой тебя хотят. И не жди ничего другого. Человека, у которого нет иллюзий, никогда не постигнет разочарование.

К мужикам надо относиться так, как они того заслуживают. С юмором. Боже упаси воспринимать их всерьез!

А если не возлагать на них особенных надежд, общение с противоположным полом может быть вполне приятным и необременительным. Для обеих сторон.

Ну не то чтобы Светка так уж жаждала этого общения. Просто… природа ведь не терпит пустоты.

Как только образуется пустота, ее сразу начинают заполнять воспоминания. А вспоминать Светка не хотела. Ничего. И никого. Прошлого больше не существует. Оно умерло. И похоронено далеко-далеко, в городе Н. Оно покоится на старом кладбище, под гранитной плитой, на которой написано: “Роман Игнатьевич Зеленцов”. И две даты. А между ними — черточка. Коротенькая и прямая, как Ромкина жизнь.

Но дороги в город Н. больше не существует. Она заросла бурьяном и крапивой. Она засыпана осколками разбитых иллюзий, завалена обломками несбывшихся надежд. И куда ни ступишь — больно… больно… больно…

Бабушка — великий конспиратор — адреса Светкиного никому не давала. И даже письма всегда слала на теткино имя. Поскольку всюду есть глаза и уши. И на почте тоже. И Светка, отвечая ей, подписывалась тети Вериными инициалами. На всякий случай.

Несколько раз бабушка приезжала к ним. Чувствовала она себя неплохо. И очень рада была, что у Светки все так чудесно складывается. Пыталась пересказывать разные городские сплетни, но Светка ничего не хотела слушать. Ее это не интересовало.

Чтобы не жить одной, бабушка пускала к себе квартиранток — девочек из педагогического училища. В общем, у нее тоже все было нормально.

Закончив аспирантуру, Светка устроилась на работу в НИИ, где для нее уже было зарезервировано место…

И вот тут-то произошла эта ужасная история с Люсей.[1]

Потом в Светкиной жизни появились Гриша и Милочка. И все сразу так осложнилось…

Незадолго до своей смерти бабушка прислала письмо. К тому времени Светка уже три года была замужем за Гришей. Бабушка, конечно, не знала всех замысловатых обстоятельств этого замужества. Она думала, что у Светки все как у людей — муж, дочь… И звала их к себе в гости.

“Светочка, — писала она, — сама приехать к вам я уже не смогу — сил нет. Приезжайте вы сюда, только не тяните очень, а то мне уже недолго осталось. Очень уж хочется повидаться, на правнучку свою посмотреть. А мне, Светочка, все покоя не дает то, что я не рассказала тебе правду про твою маму. Не могу я этот грех на душе оставлять. В письме всего не напишешь. Приезжай, расскажу…”

“Как же я приеду? — растерялась Светка. — Милочку с собой тащить немыслимо… Она не выдержит дороги. Зима. Гришу с работы не отпустят. Может, хотя бы до весны подождать? Тогда проще будет”.