Варфоломеевская ночь: событие и споры

На протяжении многих лет я занималась изучением становления истории как гуманитарной дисциплины во Франции. В рамках этих исследований я обратилась к жизни и произведениям талантливого мыслителя XVI в. Жана Бодена (1530–1596). Первоначальный интерес распространился по преимуществу на его историософскую модель, затем встал вопрос о жизненных реалиях эпохи, породившей столь неординарную, а может быть, и вполне рядовую (смотря что взять за точку отсчета) личность, как Боден. Сын портного по рождению и адвокат по образованию, получивший ученую степень в Тулузском университете, на протяжении своей жизни он часто менял покровителей и служил интересам совершенно разных партий и господ, которые могли быть и друзьями, и врагами (Генрих III, президент парламента Кристофль де Ту, герцог Анжуйский, Генрих Наваррский, наконец, Католическая лига). Дитя эпохи Религиозных войн, на себе испытавший ужас резни в ночь св. Варфоломея, начавший свою карьеру с монашеского ордена кармелитов, заподозренный в ереси, Боден бежал в Женеву, где принял протестантизм. Королевская милость даровала ему право возвращения на родину, где Бодена ожидали аресты по обвинению в инакомыслии и ученый диспут при дворе Генриха III, 15 посольств в Англию и Нидерланды и внесение его Екатериной Медичи в список самых зловредных и опасных для государства людей. Он выступал как активный член партии "политиков", отстаивавшей веротерпимость (возглавлял ее Франсуа Анжуйский), и он — автор открытого письма "Почему я стал лигером?", содержащего открытую апологию Лиги, и он же написал в письме своему другу адвокату Ботрю: "Я изменю любым принципам, если это спасет хотя бы одну человеческую жизнь" (1589 г.), и он же автор трактата "Демономания колдунов" (1588 г.), который использовали в инквизиционных судах наравне с "Молотом ведьм" и на основании которого приговорили к сожжению десятки сотен людей по всей Франции. Чтобы понять логику жизненных принципов Бодена и понять, какие социальные, политические, нравственные и другие доминанты определяли трансформацию его мировоззрения, надо было "включить его в то время, в ту эпоху". Отсюда проистекает мое пристальное внимание к истории Католической лиги, Религиозных войн, партии двора, истории рода Гизов, партии "политиков", к правлению последних представителей рода Валуа, жизни Генриха Наваррского, интеллектуальной жизни того времени.

В 1993 г. киностудия "Мосфильм" пригласила меня принять участие в съемках телевизионного сериала "Графиня де Монсоро" по мотивам одноименного романа Александра Дюма. Я находилась совсем в иной ситуации, чем Натали Земон Дэвис. Она принимала участие в написании оригинального сценария и, следовательно, в оригинальной постановке материала о жизни французской деревни XVI в., еще не искаженного массовыми стереотипами. Мне предстояло работать, во-первых, со сценарием, написанным на основе романа А. Дюма, во-вторых, существует английский вариант в двух сериях постановки этого романа, и, наконец, почти у каждого человека (на основе произведений того же Дюма) есть свои (адекватные или не адекватные действительности) представления о придворной жизни в XVI в.

Почему я согласилась на предложение консультировать "Графиню де Монсоро", уже зная, что "Королеву Марго’’ вообще снимают без участия историков, и предчувствуя, что трудностей будет предостаточно, — ведь меня совсем не устраивал "мыльный подход" к такому богатому и сложному материалу, и при всем этом я сильно в себе сомневалась? Я была движима исключительно интересом, и он оказался сильнее, чем неуверенность в себе. Интересно было проверить вероятностную возможность реконструкции целого и деталей эпохи нами (кино — творчество коллективное) — совсем не французами и совсем не "жителями" XVI в., что можно рассматривать как возможность диалога людей XVI столетия и людей нашей эпохи. Кроме того, мне и тогда представлялось, а теперь я в этом уверена, что исторический фильм (не столь важно — художественный он или документальный) можно рассматривать как определенную модель целостного комплексного исследования. Объектом этого исследования можно определить как отдельные реалии — события, явления, материальную или духовную культуру, так и их совокупность, так и человека во времени его жизни.