Варя (СИ)

Когда ты уже поумнеешь! Ясно же, что поцелуй этот был какой-то нелепостью. Всё вышло спонтанно. Или нет? Что, если я нравлюсь ему? Нравлюсь такая? Не может быть...

Варя тряхнула головой.

А почему он вспомнил про "любительницу поцелуев"? Разгадал меня? Нет! Так просто бы тогда не отпустил. Как минимум, учинил бы допрос. Господи, я с ума сойду!

Варя опять горячо зашептала молитву. А когда удалось немного совладать с волнением, она наконец-то почувствовала расслабляющую усталость. Но сон не шёл.

Какой уж тут сон?

Ко всему прочему, Варе ещё и боязно было засыпать одной в сырой неуютной комнатушке. Она с тоской поглядела на старый тюфяк, на котором когда-то спала Нюра. Девка теперь ходила ночевать в девичью. Стыдно было лишний раз показываться княжне на глаза.

Как привидение, закутавшись в одеяло, Варя прошла на цыпочках до тюфяка, уселась на него и погладила жёсткую ткань рукой.

- Может, хоть ты меня пригреешь?

Соломинка из мешка кольнула ногу, и она поморщилась. Однако идти обратно сил уже не было. Варя вздохнула, улеглась и тут же чихнула. Плесневелый запах загнивающего сена ударил в нос, когда она прижалась к мешковине щекой.

И как Нюра на нём спала? Хотя, если смотреть в потолок и ни о чем не думать. Просто смотреть в одну точку...

Тяжёлая темнота, как огромный шар, навалилась на Варю. Вскоре дыхание её сделалось глубоким и ровным. А когда в воздухе появилась лёгкая прозрачность, она неожиданно обнаружила себя в глубоком снегу! Огляделась. Лес обступил со всех сторон.

Где это я? Почему?

Сердце зашлось. Предчувствие иголкой пронзило грудь.

Заблудилась! Я заблудилась!

Варя завопила что есть сил. Звала на помощь, а перед глазами будто вся жизнь пролетела. Ясно представился ей папенька. Она словно оказалась подле него. Князь, осунувшийся и бледный, то ходил из угла в угол в своём кабинете, то останавливался и гневно спрашивал у Павла Петровича, прильнувшего к окну: "Что там? Не видно её? Едет она али нет?!"

Слезы обожгли Варе глаза.

Что же теперь будет с папенькой? Господи, помоги! Я исправлюсь. Клянусь! Я не буду больше такой бестолковой! Спаси и сохрани ради папеньки. Он не переживёт, не вынесет больше потерь...

Тени сгущались всё сильнее. И, в конце концов, ночь страшная, тёмная, поглотила Варю целиком, сделав её, как в детстве, совсем беззащитной.

Одна! Как я здесь одна? Куда идти?

- Барышня!

Послышалось? Нет! Так отчётливо голос родной не мог почудиться!

- Нюра? Нюра! Я здесь. Где ты? Ау!

И вновь зловещая тишина.

- Нюра! Нюрочка!

Варя всё звала и звала. Только эхо вторило её крикам. Какая-то ветка сорвалась с дерева и бухнулась в снег. В испуге Варя дёрнулась, зажала руками рот.

А что если волки? А если змора? Где же Нюра? Я ведь слышала её голос.

Уселась на корягу, опустила голову. Вспомнилась вдруг исповедь Нюры, которая созналась ей накануне в предательстве:

"Понимаете, меня на новом хозяйстве никто никогда не называл настоящим именем-то. А он назвал сам, без подсказки! Мне это так радостно было! Не передать, как радостно! Всё бы отдала, чтобы ещё раз услыхать в устах его сахарных имя своё...Он ведь тем самым будто дал понять, что любит меня. Я сказать красиво-то не умею. Где уж мне..."

Варя смахнула слезы. На дрожащих ногах еле как поднялась и крикнула, не узнав голос свой:

- Аня! Аннушка! Где ты?!

Тишина.

- Аннушка, отзовись! Ау! Прости меня, - добавила совсем тихо.

- Здеся, барышня! Здеся.

- Не может быть! Спасение моё!

Варя почувствовала такую лёгкость в теле, что даже рассмеялась этому. А затем её ледяные пальцы обхватила тёплая ладонь. За спиной, совсем близко, раздался уверенный голос:

- Пойдёмте со мной! Не бойтесь ничего.

Варя обернулась:

- Аннушка, Аня, Анечка! Только так теперь звать тебя буду. Клянусь!