Варяг

И от вида ее тела, молочно-белой кожи, оттененной темным пушком внизу живота, Эрику стало отчего-то трудно дышать. А женщина, оказавшись рядом с ним, засмеялась таинственным, грудным смехом.

– Совсем взрослым стал хозяин, – сказала она, постепенно, будто цепкими пальцами, ощупывая взглядом все тело Эрика. И от этого пристального взгляда Эрику стало еще жарче, еще тесней в груди, и захотелось ему припасть к манящему полному телу, окунуться в него, как в прохладную воду, и слиться с ним, как вода с водой...

Варна, видимо, поняла, о чем думает молодой хозяин, и чуть позже, в ракитовых кустах, под теплым купальским небом, она стала первой женщиной Эрика.

Мысли Эрика были прерваны стуком в дверь. На предложение войти в дверь протиснулся слуга. Он принес два огромных ведра, от которых валил пар, а вслед за слугой явилась девушка с огромной лоханью. Оставив все посреди комнаты, слуги ушли.

Лаура продолжала безмолвно сидеть на краю кровати.

– Ну вот, – сказал Эрик. – Воду принесли, можешь мыться.

Девушка поднялась с кровати и начала покорно стаскивать с себя грязную, порванную местами рубаху. Когда до Эрика дошло, наконец, что она собирается мыться при нем, его словно ветром выдуло из комнаты.

Стоя в коридоре и прислушиваясь к плеску воды, доносившемуся из комнаты, Эрик размышлял над тем, насколько он сам осложнил себе жизнь. Как говорится, не было у бабы забот – купила порося.

Да вот еще забота – что она наденет, когда вымоется? Платьишко-то ее грязное и рваное, как рыболовная сеть. Конечно, потом Эрик прикупит ей все, что ей будет угодно, а теперь как быть?

Плеск воды за дверью прекратился, значит, девушка вымылась. Эрик осторожно приоткрыл дверь и, стараясь не глядеть на нагую Лауру, прошел к ложу, где в сундуке, хранились его вещи.

Девушка, по всей видимости, истолковала появление хозяина весьма превратно, поскольку глаза у нее стали огромными и складывалось ощущение, что она вот-вот разрыдается.

Эрик открыл сундук и, покопавшись там, достал одну из своих сменных нательных рубах. Не глядя бросил ее Лауре, буркнув при этом: «Оденься».

Девушка смиренно натянула на себя рубаху. Росточку она была маленького, и рубаха нового хозяина прикрывала ее до колен.

– Завтра схожу на базар и куплю тебе одежду, – оповестил девушку Эрик.

– Спасибо, хозяин, – ответила Лаура. В ее голосе слышалась искренняя благодарность, как подумал Эрик, не столько за обещанную одежду, сколько за то, что он не воспользовался ее беспомощностью и своей властью.

Вскоре вернулись с базара торговцы, и Эрик понял, что проблемы начали нарастать как снежный ком. Лаура дичилась людей вообще, а в каждом мужчине видела потенциального врага. Мужики поначалу пробовали подшучивать над девушкой, но шуток она явно не понимала, воспринимая каждую из них как посягательство на себя. Каждый раз, когда кто-нибудь из торговцев отпускал очередную шутку в адрес девушки, ее глаза наполнялись слезами и она с надеждой смотрела на Эрика, как бы моля его заступиться и не допустить произвола.

Эрика сперва это веселило. Потом он не выдержал, отозвал Лауру в сторону и попытался объяснить ей, что шутки торговцев вполне безобидны и ей ничего не угрожает. Лаура понятливо закивала головой и стала вести себя поспокойней, хотя при каждом обращении к ней мужчин продолжала вздрагивать всем телом и делать большие глаза.

Эрик с ужасом подумал о предстоящей ночи и решил, пока не поздно, хоть как-то облегчить грядущее испытание. Он взял у одного из купцов отрез материи, которой и отгородил дальний угол комнаты вместе с ложем. Лаура наблюдала за его действиями с настороженностью дикого зверька, вышедшего на поляну и увидевшего человека, зато купцы начали веселиться с новой силой. Теперь объектом их шуток была не только Лаура, но и Эрик.

Накормив Лауру и поев сам, Эрик приказал девушке ложиться спать. Она быстро исчезла за сооруженным балдахином, и вскоре по тому, как тихонько скрипнула кровать, Эрик понял, что Лаура улеглась.

Эрик вздохнул. Лаура заняла его место, значит, ему придется лечь на полу. Купцы уже дружно храпели, порой слышалось ожесточенное почесывание и привычная русскому слуху ругань – хозяин-грек держал блох и клопов за домашний скот.

Однако не зловредные твари помешали Эрику отойти ко сну. Он уже задремывал, уже качала его по днепровским водам расписная лодья, как в блаженный после трудного дня сон ворвались малопонятные звуки – то ли стоны, то ли всхлипы. Стряхнув дрему, Эрик понял, что слышит и то и другое, и что звуки эти доносятся из-за балдахина, за которым спит Лаура. Он полежал еще немного, полагая, что девушке приснился дурной сон и она вскоре успокоится сама собой, но этого не произошло.

Пришлось Эрику подниматься и, натыкаясь в темноте на мебель, ругаясь сквозь зубы, тащиться к ложу.

– Ну, что случилось? – спросил Эрик, стараясь придать своему голосу необходимую, по его мнению, суровость.

Девушка съежилась в самом углу постели и горько плакала, закрыв лицо тонкими руками.

– Ну, я кого спрашиваю? Что опять не так? – переспросил Эрик.