Варяг

– Так у нас на борту из оружия только пара револьверов и пяток винтовок, - весело проорал командир, наскоро промокая рану на груди салфеткой, - а японцы сейчас опять полезут. Да кстати о револьвере, лови!

С этими словами он перебросил свой наган ординарцу.

– А как же вы, ваше благородие? - поймав револьвер и засунув его за пояс поинтересовался матрос, просовывая через ограждение рубки полутарометровую стальную палку.

– А я обойдусь, - проворчал Балк и легко прокрутил в руке пудовый гриф, - это ты у нас на борту меньше месяца, сопля худая. А те кто тут хоть полгода отходил - им оружие не к чему. Да и японцев его не густо будет я думаю. А ты рви в машинное, предупреди чтобы вооружались и готовились отбиваться - японцев я думаю раза в три больше будет, могут и до них добраться.

Через три минуты на палубу Сильного ринулась толпа кочегаров из низов японца. Ее прилив был частично остановлен пулеметным огнем с фор марса приблизившейся Дианы, но часть нападавших все же смогла под руководством размахивающих катанами офицеров перебраться на Сильный. Во второй раз за эту войны на палубе корабля закипела жаркая абодажая схватка, и опять во главе русской стороны был человек по фамилиии Балк. Тенденция? Долгого боя не получилась - команда Сильного доказала, что последний год не зря была грозой ночного Порт Артура - японцев вымели с буксира как мусор метлой. В схватке на ломах и цепях преимущество в силе было на стороне русских. На носу буксира боцман Хотько с разбойничьим посвистом крутил вокруг себя метровой стальной цепью, раз за разом снося за борт пытающихся перепрыгнуть через фальшборт японцев. Он продержался три минуты, пока кочегар с "Фусо" в прыжке не уволок его за борт. Впрочем, в отличае от японца, Хотько удалось в тот день из воды выбраться. Через месяц отлежав в госпитале с прстудой, он вернулся в строй.

К этому моменту, цепь японского якоря не выдержала напора русской паровой машины, и лопнула. Сильный успел развернуть брандер вдоль фарватера, но тут под днищем старого броненосца заскрежетал камень, и он заваливаясь на правый борт распрол обшивку в носу парохода. Поняв, что дальнейшее пихание японца бесполезно, Балк еле успел приткнуть стремительно набирающий воду буксир носом к берегу. К его рубке добежали только трое японцев, но грифом в ту ночь ему поработать все же пришлось. Утром стало ясно, что замысел японского командующего скорее удался чем нет - фарватер был заблокирован наполовину. Из Порт Артура теперь могли выходить только кресера и миноносцы, для броненосцев проход был закры. Япония опять безрасдельно господствовала в море.

Из воспоминаний капитана 3 ранга Хиросио Като, штурмана броненосца береговой обороны императорского флота Японии Фусо.

Тот день был необычен. Нашему кораблю выпала великая честь, на борт взошел сам главнокомандующий флотом империи адмирал Того. Он произнес перед всей командой вдохновенную речь о предстоящей нашему старому кораблю чести участвовать в операции, которая должна наконец переломить эту начавшуюся так неудачно войну в нашу пользу. Сам Божественный Тенно (один из титулов императора Японии, прим. Ред) просит у нас жертвы во имя Японии. Мы должны своими телами и телом своего корабля заблокировать русским выход из по праву пролитой крови принадлежащего Японии Порт Артура. Это позволит наконец запереть русского медведя в своей берлоге, где он трусливо отсиживается и высадить у Порт Артура армию Ноги, и доблестные сыны Ямато (одно из названий Японии прим. Ред) опять возьмут город. Адмирал не скрывал, что спастись с броненосца затапливаемого на фарватере вражеской гавани почти не реально, хотя тот и будет вести на буксире три паровых катера для эвакуации экипажа. У команды во время вдохновенной речи главнокомандующего на глазах стояли слезы, все были готовы умереть ради победы, и когда было предложено не желающим идти на верную гибель сейчас же сойти на берег - таковых не оказалось.