Варяг

В отличие от других лесовиков, Рёрех мишку мишкой звать не боялся. Иногда величал еще бером, но это было не прозвище вроде «хозяина» или «медведя», а просто другой диалект. Коли услышит зверь да придет – пусть на себя опять-таки пеняет. Рёрех – ведун. Его врасплох не возьмешь. А интересно, он, Серега, может стать ведуном или нет? Если, как утверждает варяг, какая-то Серегина часть осталась вне этого мира, может, Серега тоже ведун? Интересно, какая это часть? И как там ей живется? А может, где-то в сумрачном Питере такой же Серега Духарев потягивает пивко с корешами или коктейльчик с пузыриками в каком-нибудь клубе с накрашенной девчушкой и ловит законный кайф, пока его неудачливый двойник упирается, чешет по лесу хрен знает куда…

«А ведь тебе это нравится! – сказал себе Серега.– Тебе ведь это по кайфу, мужик! Вот так вот бежать с настоящим копьем на согнутой руке по настоящему лесу! И ни хрена не бояться, потому что знаешь, что точно не пропадешь. Потому что это круче, намного круче, чем сосать пузырьки через соломку и прикидывать, сколько бабок останется к утру в тощем лопатнике. Потому что если я, Серега Духарев, не обломаюсь (а вот хрен я обломаюсь!) и вытяну из деда всю его дедову науку, то буду я в этом мире – король. Буду свежее мясо жрать и воду пить, хрустальную от чистоты, и даже к меду их дрянному привыкну, наверное, потому что не бывает, чтоб все – из шоколада. И девчонки у меня будут самые лучшие, а друзья – самые верные. И если я и уступлю кому, то не какому-нибудь засаленному хмырю с натыренными баксами, а тому, кто по-настоящему круче. Вроде того же Рёреха».

Вот о чем думал Серега, когда бежал по ночному лесу. Ему было – по кайфу. И он больше не задавал себе вопрос: «Почему я здесь? И зачем?»

Не задавал. Но вопрос – остался.

Глава 11, в которой Серега Духарев осваивает очередную воинскую игрушку

Рёрех порылся в ларе и извлек из него внушительных размеров топор с серповидным лезвием.

– Нурманская секира,– сказал он.– Неси на лужайку.

Рукоять у секиры была длинная, в двух местах обмотанная шершавой кожей. Лезвие широкое, с заостренным и вытянутым верхним концом. По нижнему краю был сделан глубокий вырез, вероятно, для облегчения оружия.

На лужайке дед отобрал секиру. Помахал ею в воздухе.

– С мечом видишь разницу? – спросил он.

– Замах другой,– тут же ответил Духарев.

– Молодец,– похвалил варяг.– Секира с плеча рубит. В одну руку. В две руки. Колет так… – Рёрех перехватил рукоять и ударил верхним, заостренным концом почти как копьем.– Щит на столб зацепи.

Серега поспешно закрепил на столбе один из изготовленных вчера «щитов».

Секира в руках варяга описала дугу. Верхний край полумесяца с хрустом прорубил ребро щита. Рывок к себе – и щит слетел со столба под ноги Рёреха. Варяг наступил на него деревяшкой, дернул, освобождая оружие.

– Секира рубит все,– сказал он.– Ежели умеючи. Секира – сокрушитель мечей. Ни один меч не вынесет ее прямого удара. Запомни это. Клинок – только против древка. Секиру можно принять на щит. Добрый щит выдержит. Раза три-четыре. Не больше, если рубить умеючи. Или меньше, если не умеючи – отбивать. Повесь-ка новый!

Духарев поспешно зацепил еще одну свою поделку.

– Рубят так,– показал варяг.– Или так. А если хочешь достать врага через щит – то так.

На втором ударе духаревское творение плотницкого искусства рассыпалось, и он повесил следующее, а Рёрех продолжил:

– Если ударить всей силой сюда, в середку, напротив руки, да не лезом, а обушком, то иной раз рука от боли немеет и щита удержать не может. Без щита против секиры устоять трудно. Но можно. Ты – быстрый и шустрый. Ты сможешь, если умеючи. Лови! – Он неожиданно бросил секиру в Духарева. Как копье. И она продырявила бы Серегу не хуже копья, если б тот не уклонился и не перехватил ее за рукоять, поймав, как ловил копья. Только секира была существенно тяжелее.

Рёрех взял щит. Не из тех, что мастерил Духарев, а лучший из трех, сделанных самим варягом, обитый грубой кожей, со стальным ободом вдоль края и стальным же выпуклым диском в середине.

– Руби! – велел он.

Серега рубанул старательно, но по краю не попал. Старик резко вывернул щит и отшиб секиру в сторону с такой силой, что она увлекла за собой Духарева, полностью открыв для встречного удара.

Варяг поморщился.

– Еще бей! – скомандовал он.– Хват пошире, а то мотает тебя, как девкину косу.

Минут десять Духарев сосредоточенно рубил, а варяг – парировал.

Потом они поменялись. Вернее, дед взял секиру, а Серега другой щит, потяжелее и без стальной оторочки. Первый же удар, снизу, подбросил Серегин щит вверх, и его край впилился в Серегину челюсть.

Очухался он уже без щита, сидя посреди полянки.

Серега помотал головой. Глупого вопроса: «Что это было?» он не задал. И так ясно. Пощупал челюсть: рассечена, борода слиплась от крови. Но зубы – на месте. Правильно варяг ему щита с железной окантовкой не дал.

– Может, тебе под зад утиных яичек подложить? – раздался насмешливый скрипучий голос Рёреха.– Глядишь, птенчиков высидишь!