Варяги

Князь кривский Стемид, прозванный насмешниками-новеградцами князьком Стемидкой, сидел безвылазно в Плескове. Тяжёл был на подъём: едва-едва с великими потугами, после многократных жертвоприношений, собрался против новеградцев и, задавив их малую дружину силой, собранной со всей земли, совсем перестал думать о примучивании соседей. Старейшины ближайших родов возроптали — идучи на битву, рассчитывали дань богатую со словен получить, а Стемид не только на Новеград не пошёл, но и послов, чтобы дань потребовали, до сих пор не отправил. Отмахивался от старейшин, как от надоевших комаров, а коли донимали — отправлялся на любимые ловища.

Вот и сегодня с утра пораньше Стемид ужом хотел улизнуть один-одинёшенек на свою потеху, да старейшины перехитрили: ни свет ни заря всем скопом явились в хоромину князя. Влезли без спроса, согнувшись поневоле под низкой притолокой, расселись по лавкам, подпёрли спинами тяжёлые прокопчённые лесины хоромные и молча уставились на сборы Стемида. Тот даже плюнул с досады на тесовый пол, а им хоть бы что — словно и не заметили. Бросил с досадой Стемид лёгкий лучок в угол, сел на скамью поодаль.

   — За утицами, Стемид, собрался? — задал ненужный, совсем глупый вопрос старейшина Борич.

   — А вы чего припёрлись? Я звал вас? — неласково ответил Стемид. — Или у тебя дела нет, Борич, что с утра словами играть собрался? Тебя слова кормят? Пока тут просидите, гребень бы вырезал...

   — Слова меня не кормят, Стемид, — с обидой ответил Борич. — Гребень я вырежу, твоей жене подарю. Однако и ты не простой охотник, чтобы каждый день в пущу шляться. Ты князь наш, тебе решать дела не только своей семьи, но и всех родов наших надо.

Другие согласно закивали головами.

   — Слышал я это не раз, — досадливо махнул рукой Стемид. — Ничего нового не скажете. Какого рожна вам опять надобно? Снова поиграть копьями захотели? Понравилось? Так я вам вот что скажу: поход против новеградцев ни к чему был, могли бы миром уладиться. Отказались бы они от дани и так. А вам, вишь, не понравилось, что соседи с товаром по нашей земле ездят. У них гребни-то получше твоих, Борич, вот ты и взбеленился. А ты, Нетий, нешто не мог миром решить, кому на каких речках рыбу ловить...

   — Не то говоришь, Стемид, — поднялся с лавки невысокий Нетий. — Ты — князь, тебе каждый наш род от своих запасов посылает, ты можешь и не охотиться — проживёшь. А мы? Меня с моей земли выгоняют, а я терпеть должен?

   — Не о том речь, — перебил недовольно Нетия Борич. — То дело сделано. В одну голову думали. А вот вчера к нам опять с городища лаяться приходили. Ты, мол, князь, ты в Плескове живёшь, пошто городищенские не помогают нам Плесков крепить: тын подновить, ров углубить?

   — А пошто они за нас то делать должны? — в свою очередь спросил Стемид. — Нам надобно град крепить, мы и робить должны.

   — Мы-то робим, Стемид, — подал голос ещё один старейшина, — а вот новеградцы насунутся, возьмут Плесков на щит, так и городище и Изборск дань опять давать станут. Устоит Плесков — новеградцы дальше не сунутся.

   — Опять вы о том же. И слушать не хочу.

   — Сейчас слушать не хочешь, а коли они завтра подступят, что делать будем? Ты людей по городищам и селищам распустил, а ряда с новеградцами не учинил, дани с них не взял...

   — Мало того, что зиму без дела провели, мечами да копьями пробряцали, так вам бы хотелось и летом тем же заниматься. Потому и дани не требовал и не потребую — люди должны от своего рукоделья кормиться, а не чужими достатками...

   — Однако ж, Стемид, рукодельем надо заниматься, когда врагов не ждёшь, а коли ждёшь — град крепить надо. Помощь всех родов требуется, — спокойно сказал Нетий. — Чует моё сердце: придут новеградцы. Не простят они нам разгрома их дружины. А ты на охоту ходишь... — горько добавил старейшина. — Не утицами ноне душу тешить надо, а ехать тебе, князь, спешно в роды, поднимать людей...

   — И ещё то скажу, князь, — добавил Борич, — не токмо укреплять Плесков надо. Посмотри на словен — у них град хоромами всё больше изукрашивается. А мы живём, как деды и прадеды в городище жили. Нешто тебе, князю, в такой избе жить пристало? Глядя на тебя, и мы живём так же. Упрекнул ты меня: гребни мои хуже новеградских. Я стерпел. Однако ж так скажу: не за гребни сердце распалилось, а на заносчивость словен. Мы для них как звери лесные, и ты не князь, а князёк Стемидка. Езжай, князь, по селищам, пусть люди нашего племени сюда, в Плесков, идут. Мы же тут к обороне готовиться станем...

Тяжело вздохнул Стемид. Сидел бы сейчас у ручья, затаившись, ждал селезня, но... в словах старейшин была горькая правда — не до охоты.

Новеградская дружина, наспех сбитая, но хорошо оборуженная, ломилась лесными тропами — для спрямленья — к Плескову. Воеводствовал Вадим — так приговорил Новеград и утвердил посаженный старейшина Олелька. Шли, поспешая, перехватывая по пути всех, кто успел спрятаться в лесной глухомани. Селений не зорили, пожитья не трогали — об этом дважды наказывал Олелька: