Варяги и Русь

Воеводство. Первообразом скандинавского общества, основанного подобно германским союзам на воинском постановлении, был Hérad или дружина; отсюда неразлучная с достоинством конунга обязанность военачальника; названия hárkonungar (князья дружин), sjökonungar (князья морей) для предводителей скандинавских викингов в IX и следующих веках. Учреждение воеводства в славянском смысле неизвестно норманнам даже по имени, противно норманнскому характеру. У славянских племен оно было прямым следствием высокого нравственного значения княжеской власти. Славянский князь не был герцогом, воеводой, предводителем и военачальником по преимуществу; его первобытное значение было законодателя и жреца. Вот почему и впоследствии, при изменившихся обстоятельствах и понятиях, у каждого славянского князя, как бы воинственен он сам ни был (так напр., у Святослава), являются воеводы; но и самое воеводство представляется не исключительно воинским, а, как увидим, и правительственным постановлением. О воеводах у вендов, ляхов, чехов свидетельствуют все западные историки; мы видели в другом месте, что уже в VI и VII столетиях греки умели отличать славянских воевод от князей. У нас воеводство проявляется как коренное учреждение, от Игоря до позднейших времен: «И бе у него (Игоря) воевода, именемъ Свентеадъ (Свенгелд), и премучи угличи, и возложи на ня дань Игорь, и даде Свентеаду». «Вольга же бяше въ Киеве съ сыномъ… воевода бе Свинделдъ». «Рече же воевода ихъ именемъ Претичь». «Володимеръ же посла къ Блуду, воеводе Ярополчю». «Бе у него воевода Волчий хвостъ». «Посла Ярославъ сына своего Володамера на грекы, и вда ему вой многъ, а воеводьство поручи Вышате, отцю Яневу». «И взя князя въ корабль Иванъ Творимиричь, воевода Ярославль». Основываясь на словах летописи «воеводъство держащю кыевскыя тысяща Яневи», г. Соловьев полагает, что воевода и тысяцкий одно и то же, т. е. предводитель земских, гражданских полков, выбиравшийся князем из дружины. Объяснение правильное только отчасти; уже при Ярославе воеводство уклонилось от первобытного, всеславянского своего значения; для Мономаха и современного ему летописца, воеводой каждый начальник воев безразлично. Но чем далее восходим в древность, тем ярче выдается двоякое значение воеводы-судьи, воеводы-наместника в славянских землях. По свидетельству Мартина Галла, воевода был облечен и верховной гражданской властью, творил суд и расправу именем князя. В том же самом значении является русский воевода у Ибн-Фоцлана в начале X века: «Он (т. е. русский князь) имеет наместника, который предводительствует его войсками, сражается с неприятелем и занимает его место у подданных». О славянах говорит почти то же самое Ибн-Даста. Как у Льва Диакона Икмор, у Кедрина Свенгельд считаются первыми по Святославе, так Честмир Styr у Козьмы Пражского первым по Неклане. В договоре с греками имя Свенгельда упомянуто при великокняжеском: «Равно другаго свещанья, бывшаго при Святославе велицемъ князи Рустемъ и при Свеналъдте». О высоком значении воеводства у всех славянских народов свидетельствуют и позднейшие летописатели. У Богухвала польский воевода Доморад назван «magnus Judex Poloniae». Ничего подобного нет у норманнов.