Варяги и Русь

Отцу не хотелось уходить от сына, но тем не менее он поспешил на зов.

— Иди, Зыбата, домой, — сказал он, — вот матери радости будет.

— Я уже был там, оттуда и сюда прибежал!

— Иди, как освобожусь, приду!

Прастен поспешил к князю. «О каком старике христианине говорил сын? — думал он. — Нужно его расспросить толком…»

На другой день, когда Зыбата еще спал крепким сном, отец разбудил его.

— Вставай-ка, поговорим, — сказал он.

— Прости, батюшка, — весело встряхнул головой Зыбата, проснувшись, — я сейчас, вот сбегаю на Днепр, искупаюсь.

— Пойду и я с тобой…

— О каком старике христианине, — спросил Прастен, — ты говорил мне вчера?

— О том, который приютил меня в лесу… Ах, отец, — вдруг вырвался вздох из груди Зыбаты, — если бы ты знать только мог…

— Что знать? — спросил Прастен.

Зыбата со всеми подробностями передал все, что с ним приключилось.

— Старик-то знает тебя! — закончил он свой рассказ.

— Знает? — удивился Прастен.

— Когда я уходил, он назвал твое имя, а я никогда не говорил ему, как тебя зовут.

В ответ на это Прастен молча покачивал своей начинающей седеть головой.

— Все, что ты говорил мне, сын мой, — начал он, — не очень для меня удивительно. Я знаю христиан, и между ними у меня есть добрые друзья. Христиане далеко не плохие люди, но что бы они ни говорили нам про своего Бога, как он ни хорош, он нам чужой, да и к тому же он нам совсем непонятен. Как можно верить в то, что мы не видим?

— Но как можно и отвергать то, что мы не знаем? — горячо возразил Зыбата. — Если мы чего-нибудь не знаем, то и нельзя сказать, что этого нет.

— Вот и я хотел то же самое сказать, что и ты говоришь сейчас, сын мой, — наставительно сказал Прастен. — Пусть невидимый Бог христиан есть, но пусть христиане и веруют в него, а мы будем чтить Перуна. Ему поклонялись наши отцы и деды, мы привыкли к нему и не нам отвергать его. Если Бог христиан действительно столь могуществен, так он сам победит и изничтожит нашего Перуна и тогда мы все, видя его победу, поклонимся ему и принесем ему жертвы, а пока теперь останемся при наших прежних богах, ибо нехорошо оставлять то, что всегда было с нами, и менять на то, что нам совершенно неведомо.

Прастен помолчал, взглянул на задумчиво смотревшего на Днепр Зыбату и продолжал.

— Вот и князь наш Святослав Игоревич даже и не думает менять своей веры, а уж он ли не знает всего, что касается христианского Бога. Он не раз беседовал о нем с византийскими мудрецами и никогда не находил нужным следовать их увещеваниям.

— Но мудрая княгиня Ольга, — сказал Зыбата, — была христианка.

— Пусть так. Это было ее дело. Никто, ни сын ее, ни воеводы, ни народ не мешал ей веровать в этого Бога, да и князь с воеводами никому не мешает поклоняться ему. Мало ли христиан среди дружинников князя? Все они храбры и верны, и преданы князю Святославу, но, не скрою от тебя, что Бог христиан это Бог женщин, стариков и рабов.

— Почему так?

— Бог христиан требует прощения врагам, какой-то особенной любви к ним, требует, чтобы обиженные не мстили за обиды. А подумай-ка ты сам — разве это возможно! Как не отомстить врагу? Он перестанет тоща бояться тебя и уважать. Враг, не получивший отмщения, будет думать, что ты слаб, и гордостью исполнится сердце его, и придет он, и будет хозяином в доме твоем и господином твоим.

— Андрей мне говорил другое, — сказал Зыбата.

— Что же он говорил тебе, сын?

— То, что самая тяжелая месть, когда добром отплачивают за причиненное зло.

— Все христиане так говорят. Но мало ли, что и еще они говорят! Разве можно верить всем их словам?

— Можно, отец!

Прастен строго взглянул на сына.

— Все это одни только христианские бредни, — проговорил он.

— Нет, отец, нет, — горячо, пылко заговорил Зыбата, — ты бы не стал так думать, если бы послушал этого старого христианина Андрея. Он говорит…

— Погоди, ты вот опять вспомнил об этом старике.

— И всегда буду вспоминать о нем, отец!

Прастен поморщился.

— Ну как хочешь, — перебил он сына, — я хочу увидать его. Ты говоришь, что он выпользовал тебя от недуга.

— Он спас меня от смерти. Без его помощи я погиб бы в лесу и ты никогда не увидел бы меня.

— Я и хочу поблагодарить его за тебя.

— Ты, отец!

— Да, чему ты удивился?

— Как же ты это сделаешь? Андрей не выйдет из лесу.

— Я пойду к нему сам, а ты проводишь меня; найдешь ты дорогу?

— Найду, отец, найду! Я заметил ее, когда возвращался из лесу.

— Тоща мы сегодня же пойдем к твоему старику. Я сейчас побываю у князя, отпрошусь у него, и мы пойдем.

Отец и сын замолчали. Каждый из них отдался своим мыслям. Юноша думал о том, что он скоро увидит доброго старика, которого он успел полюбить всей душой, но еще более его радовало то, что он приведет к нему своего отца.

Прастен тоже погрузился в воспоминания. Припомнились старому воину его молодые годы — далекие годы.

Сколько прошло времени, сколько воды утекло в Днепре, сколько пережито было!