Варяги и Русь

Именитые ярлы не хотели идти против воли конунга. Но конунг запретил и варягам идти с ярлом и русским князем. Тут-то Освальд и схитрил. Он объявил, что варяжские дружины нужны ему не для похода против руссов, а будто бы собираются им только для арконских жрецов. Для похода нас мало, и Освальд решил попытать счастья здесь, в Арконе. Может быть, Бела вынесет знамя Святовита и даст в помощь Владимиру свои варяжские дружины. Понял, мой старый Эрик, какое задумано дело?

— Что же? — задумчиво произнес Эрик. — Я не прочь пойти на Днепр: от Киева близка и Византия. Да и Киев город богатый… Там можно много найти ценной добычи…

— А пойдут ли за тобой твои?

— Мы все служим Святовиту, — пожал плечами старый варяг, — пошлет нас Бела, и мы пойдем. А там скоро кончится срок нашей службы, и мы все будем свободны.

— Так мы, стало быть, будем товарищами?

— Разве у вас все решено?

— Все! Даст Бела помощь или не даст, а я и все, кто со мной, пойдем за Освальдом и Владимиром!

— Тогда что же говорить! Сами Ассы покровительствуют нам и нашей дружбе… Только пока не сообщай никому, что я тебе поведал… Молчать придется недолго… Освальд здесь не засидится… Будем пить за былые встречи на полях битв…

Старый Нонне привел в обширный дворцовый покой Владимира, Добрыню и Освальда и здесь оставил их одних.

— Клянусь Перуном, — воскликнул Владимир, — здесь нас встречают куда приветливее, чем у конунга Олофа.

— Я это предсказывал тебе, — заметил Освальд.

— Только бы поскорее кончились все эти переговоры… Я тоскую по родной стороне.

— Скоро, племянник, скоро! — вступился Добрыня. — Отсюда мы пойдем в Новгород.

— Ах, поскорее бы! — сказал Владимир, и в голосе его ясно слышно было тоскливое чувство. — Поскорее бы! Меня измучила эта разлука с родиной, а как вспомню я, что брат Олег до сих пор остается неотмщенным, так стыдно становится жить на свете.

Добрыня долгим испытующим взором посмотрел на племянника.

После смерти Святослава ближайший воевода Ярополка, его опекун Свенельд, мстя за своего сына Люта, убитого Олегом древлянским, побудил своего князя пойти на брата войной. В одной схватке Олег был убит. Когда весть об этом дошла до Новгорода, то Добрыня испугался за участь своего любимого племянника. Он был уверен, что Свенельд стремится для Ярополка к единовластию и после Олега должен наступить черед и Владимира. Новгородцы казались ему ненадежными. Они отказались дать дружины для мести за Олега. Страшась, как бы Новгород не выдал Владимира киевскому князю, Добрыня заставил племянника уйти за море, к конунгу Олофу. Надежды его на скандинавского владыку не оправдались, и теперь будущее молодого сына Святослава находилось во власти арконского жреца. Однако Добрыня Малкович и виду не подавал, что душа его была полна тревоги. Сколько раз при Святославе он вел переговоры и с венграми, и с ляхами, и с хитрыми византийцами, и научился прятать свои мысли и чувства.

Покой, где находились трое гостей арконского жреца, был украшен звериными шкурами. Свет проходил через крохотные оконца. Кругом была мертвая тишина. Ни звука, ни движения не чувствовалось за этими угрюмыми стенами.

— Что же, так и будем сидеть в этих стенах? — с нетерпением воскликнул Владимир.

Освальд беззвучно засмеялся.

— Юность нетерпелива, она не понимает старости, — сказал он, — а здесь кругом нас только старики… Медлительность свойственна их возрасту.

— О ярл! — воскликнул Владимир. — Ты не старик, а тоже не желаешь понять, как мне хочется поскорее вернуться… Но ты воин, я дивлюсь, как не сочувствуешь ты мне, жаждущему яростного отмщения за кровь несчастного моего брата.

— Все придет в свое время, племянник! — перебил Владимира Добрыня, боявшийся, что молодой князь скажет что-либо лишнее.

— Придет, придет, — сказал тот, — а каково томиться муками ожидания…

— Всякое ожидание учит мудрости.

— Знаю, знаю! Но что поделаешь, когда тоска лютой змеей грызет сердце… Ярополк, Рогвольд!.. Они теперь беззаботно наслаждаются счастьем…

— И гордая Рогвольдовна готовится разуть сына королевны Предславы! — вдруг раздался тихий, похожий на шипение змеи, голос, заставивший гостей вскочить со своих мест.

В покое появился сгорбленный старик в белом, спускавшемся до пят одеянии. В правой руке у него был длинный жезл, заканчивавшийся золотым изображением конской головы. Левая рука скрывалась в складках одежды. Глаза смотрели выразительно и, несмотря на преклонный возраст старика, все еще сохранили свой блеск.

— Великий отец Бела, — воскликнул, увидав старца, Освальд, — вдохновенный любимец грозного Святовита!

С этими словами ярл низко поклонился старику. Поклонился и Добрыня, но поклонился степенно, даже важно, с полным сохранением своего достоинства. Зато Владимир, услыхав имя грозного Святовитова жреца, вдруг бросился к нему и торопливо заговорил взволнованным голосом:

— Так вот каков ты, великий отец, чья воля держит в своих руках все побережье Варяжского моря! Привет тебе, великий! Будь здоров долгие годы, и да прославит грозный Святовит тебя своею помощью!

Владимир схватил руку старца и положил ее себе на голову.