Варяги и Русь

Мал слышал, как проклинал и грозил ему Игорь. Он понимал, что, может быть, угроз-то своих киевский князь и не приведет в исполнение, не размечет его по полю, но уж Олегу, во всяком случае, пожалуется, и тогда горе тебе, земля древлянская! Олег племяннику во всем верил; когда в поход ходил — его за себя оставлял, а теперь пошлет дружины на Искоростень и разорит его дотла.

«Освободиться бы мне только, — думал Мал, — а’затем уже я знаю, что мне делать… Побежал бы в Киев, прежде Игоря, сказал бы, что Игорь против него народ возмущает…»

Так думал Мал, стараясь выпутаться из веревок. Недаром Мал древлянином был, недаром в лесах с дикими зверями вырос: как ни крепко связали, сумел-таки он выпутаться, и никто не заметил, как змеей выполз он из шатра и скрылся в ночном мраке.

Очутившись на свободе, Мал первым делом ощупал пояс. Нож был при нем, коня он где-нибудь достанет. Стало быть, и горевать нечего — раньше Игоря в Киеве он будет.

Мал вдруг увидел кого-то неподвижно стоявшего в поле. Древлянин с первого же взгляда узнал в нем старика Велемира.

Обнажив нож, Мал подкрался к старику и вонзил его в спину несчастного…

Крики раненого всполошили кривичей и киевлян. Велемир истекал кровью. Первый же воин, взглянувший на полученную стариком рану, понял, что она смертельна.

— Это удар Мала! — воскликнул кто-то, — только древляне нападают сзади и бьют так…

— Упустили древлянина, упустили! — шумели дружинники.

— Все равно: далеко не уйдет.

— Далеко не далеко, а беды наделает…

— Один-то?

— Чего один? За ним и все древляне уйдут, его дружина за ним последует.

Игорь, как только узнал, что случилось, немедленно пришел к Велемиру, которому кое-как перевязали рану.

— Князь, послушай меня, — чуть слышно заговорил Велемир, — наклонись ко мне… Вот что, князь, возьми Предславу в жены…

— Решил уже я так, Велемир, так и будет…

— Смотри, не будет тебе счастья, коли обманешь… Вижу я, вижу, — вдруг сказал радостным голосом старик, — свет истины христианской разливается по нашей земле, просвещаются им сердца славянские… покойно умираю я… Благодарю тебя, Господь мой, что Ты сподобил меня перед смертью увидеть славу Твою в земле нашей… А теперь прощайте, прощай и ты, князь, и все, все… Похороните меня, как христиан хоронят, — учил я здесь, как это делать, — и не забудьте крест над моей могилой поставить… Господи, к Тебе иду…

Велемир умер.

Игорь до глубины души был растроган всем происшедшим.

— Похороните этого старика, как он наказывал, — приказал он.

Чуть забрезжился свет, небольшая дружина Игоря отправилась в путь.

Для Предславы, чувствовавшей себя настолько слабой, что не могло быть и речи о путешествии на коне, были приготовлены носилки.

Игорь ехал на коне рядом с носилками, на которых была Предслава. Мал был на свободе, а от этого человека можно было ждать чего угодно. Он смог собрать свои дружины и напасть на Игоря…

Предслава стала поправляться, она уже была настолько сильна, что порой оставляла носилки, садилась на коня и ехала рядом с Игорем.

Молодой князь все больше и больше удивлялся ее недюжинному уму. Когда Игорю приходилось говорить ей о делах правления, она так тонко разбирала всякое дело, что перед ней казался неопытным мальчиком любой из воевод, которым Олег оказывал свое доверие и поручал вершить дела. И эта мудрость соединялась в Предславе с наивностью ребенка, с чистотой девичьей души.

Игорь чувствовал, что с каждым днем он все более и более привязывается к этой девушке.

Когда они останавливались на отдых, она как ребенок резвилась на поляне, срывая цветы.

Однажды Игорь приказал остановиться на берегу одной реки, которую не смогли перейти вброд.

Предслава поспешила воспользоваться этой остановкой и, как только раскинулись станом, ушла на берег речки.

Там она заметила у берега лодку, и ей вдруг захотелось вспомнить то время, когда она в детстве с веслом в руках скользила по родным озерам на вертлявом челноке.

Она села в лодку и оттолкнулась от берега.

Едва она переплыла на другой берег и вышла из лодки, как увидела пожилого воина в белой одежде, с любопытством смотревшего на нее.

IV

Предслава сначала испугалась этого незнакомца. Но когда она рассмотрела его, страх стал мало-помалу проходить.

Незнакомый воин был уже немолод, хотя и стариком его назвать было нельзя. Лицо его казалось суровым и строгим, хотя, приглядевшись, легко было заметить природную доброту. Впрочем, значительной долей суровости его лицо было обязано усам, словно змеи, спускавшимся на грудь. Впрочем, несмотря на видимую суровость, в незнакомце было столько привлекательного, что лишь только Предслава разглядела его поближе, она сразу успокоилась и почувствовала к нему доверие.

Воин ласково заговорил с ней.

— Откуда ты, девушка, и куда путь свой держишь? — спросил он.

— Я из-под Плескова и держу путь на Киев, — отвечала Предслава, — а ты откуда, храбрый воин?

Незнакомец засмеялся.

— А я из-под Киева и держу на Плесков, — отвечал он, — прослышал я, что туда птица совсем не по тем краям залетела да своим карканьем смуту наводит.