Варяги и Русь

Предслава повела за собой воина на берег. Когда он вошел в челн, она сама взялась за весло и погнала лодку к другому берегу с такой легкостью, что старик невольно залюбовался ею.

На другом берегу видны были люди.

Это Игорь, встревоженный долгим отсутствием Предславы, отправился искать ее, и теперь, увидев на реке челнок, остановился, ожидая, когда Предслава причалит к берегу.

Едва только он увидел ее спутника, как на лице появилась улыбка, и он кинулся к старику.

Уж никак не мог Игорь ожидать этой встречи. Киев был еще далеко — не менее, чем в двух днях пути, и чести такой от дяди племянник ожидать не мог.

Он обнимал старого норманна, который заменил ему с малых лет отца. Олег тоже был растроган этой встречей. Мрачные мысли его мгновенно улетучились. Старик понимал, что Игорь не мог бы так искренно радоваться, если бы у него на сердце были какие-то злые умыслы.

Чего-чего только не насказал этот Мал: и что народ-то он, Игорь, возмущает, и что на дядю своего замысел имеет: свергнуть его, а самому на столе киевском сесть.

— Говорит: засиделся ты больно, — передавал Олегу Мал, — пора и честь знать… Так вот и говорил… Поверь, князь, приуйми его, а то силу возьмет, поздно будет… Слышь, рати он теперь сбирает.

Никогда еще такой гнев не пылал в душе Олега. Ему, Олегу, пора честь знать! Ему, который соединил Ильмень с Днепром, укрепил власть за сыном Рюрика, ему, который поседел весь в думах и заботах о том, как бы скрепить все племена и роды в одно, как бы из кусочков составить целое, ему, который себя лишил ради того же Игоря счастья отцовского, говорить: «Пора и честь знать!» Так нет, он покажет обидчику, что его рука еще крепко держит бразды правления, а еще крепче меч, а коль это так, не видать ни Игорю, ни кому другому стола киевского. Там, когда под могильный курган он ляжет, пусть что хотят делают, а до тех пор он не позволит, никому не позволит на его права посягнуть, будь то даже Игорь сам…

Ослепленный гневом, Олег и не заметил, какое удовольствие было на лице Мала. Хитрый древлянин считал свое дело выигранным. Он был уверен, что Олег поверил его наговору и Игорю теперь несдобровать… Теперь эта девчонка уже не уйдет от него… О, как он накажет ее…

Но недаром народ называл своего правителя Олега Вещим. Хорошо знал Олег народ древлянский. Лукавый, хитрый, вероломный и на всякое зло способный. Знал он, что древляне тяготятся главенством над ними Киева и думают, как бы от Киева отбиться. Заведись смута на Днепре, уж они не упустили бы случая воспользоваться этим… Не то тут что-то… Да и Игорь никогда своей строптивости не выказывал, а, напротив, всегда с дядей ласков и почтителен был. Сам-то он по характеру ни в отца, ни в мать вышел: не трус, а нерешителен, не глуп, а быстрой смекалки нет — дальше того, что перед глазами, не увидит, а ведь и не нужно было далеко смотреть, чтобы видеть, что лучше, чем за Олегом, ему и жить никогда не придется… Недалек парень, правда это, а все-таки не слепой он!

Вот задумал Олег поход за море, — так и послал он племянника дружины собирать. Поехал и все исправно делал до сих пор — со всех концов народ в Киев сходился, к походу готовясь, и почему же это, как только дошел он до земли кривичей, сразу на другую сторону повернул: и дяде «пора и честь знать», и самому пришла пора на стол садиться…

«Не то тут… — думал Олег, — так скоро люди не меняются».

Послал Олег соглядатаев разузнать, как Игорь на Киев идет, с добром или лихом.

Те вернулись и донесли, что возвращается молодой князь с той же дружиною, с какою и из Киева вышел. Тогда и решил Олег сам пойти навстречу племяннику…

Когда же увидал Олег слезы радости на глазах племянника, понял, что никогда у Игоря и тени зла против дяди на душе не было… Не притворяются так… Только душой чистые могут радоваться, как Игорь радовался.

— А где же Мал? — спросил у племянника Олег, когда прошла первая радость встречи.

— Ушел от меня!.. — отвечал Игорь.

— Куда?

— Не захотел со мной быть… Обиделся…

— На что?

— Вот ее ему в обиду не дал! — ответил молодой князь, указывая на Предславу.

Девушка, с той самой минуты, как только узнала, с кем это она разоткровенничалась так в лесу, со страхом и смущением смотрела на обоих князей. Уж не наговорила ли она чего лишнего? Не было бы чего худого Игорю. Он, говорят, этот Олег, такой, что никому не спускает, и беда, если кто у него в немилость попадет.

— А это кого же везешь ты с собой, Игорь? — с улыбкой спросил правитель у племянника, — что-то я еще такой красавицы около тебя не видал…

— Прости, Олег, — смущаясь сказал Игорь, — вышло так, что раньше времени Предславу тебе показать должен, да уж коли вышло, так скрывать нечего… Люба она мне, более света белого люба, вот и везу я ее в Киев, чтобы милости твоей просить…

— Какой?

— Дозволь мне ее за себя в жены взять…

— А что же киевские-то: или не милы?..

— То-то, что не милы… А ее возьму, так чувствую я, что счастлив с нею буду, потому что она не только любит, а и словом умным поддержать умеет, и все у ней так хорошо выходит, что, если ты поговоришь с ней подольше, сам на нее подивишься…