Варяги. Славяне. Русские

Вполне вероятно существование у ободритов своей легенды про князя Готлейба (Годлава) и его трех сыновей. Но ни в коей мере нельзя принять за истину, что после гибели отца трое сыновей ушли на восток и стали князьями в Новгородской земле. Во-первых, Готлейб (Годлав) был убит в 808 г. — за два поколения до событий «Сказания». Во-вторых, получается, что братьев никто не призывал — сами прибыли. В-третьих, при столь длинном маршруте на восток встают два вопроса. Первый: осознанно шли братья с дружиной или шли куда глаза глядят? Второй: чем они кормили дружину на таком дальнем пути, неужели разбоем? В-четвертых, эти братья от кого-то освободили славян, которыми стали править, — от кого? И если они имели дружину, проявившую блестящие боевые качества после такого долгого маршрута, без тылов, без снабжения, питавшуюся то ли разбоем, то ли христарадничеством, то почему бы им не отстоять родную землю вместо чужой? [25 — Вот как пересказывают легенду историки, склонные относиться к ней серьезно. «В 30-х годах XIX в. в Мекленбурге, расположенном на землях славян-бодричей он (француз К. Манье) записал легенду, что у короля ободритов (бодричей) — реригов Годлава были три сына — Рюрик Миролюбивый, Сивар Победоносный и Трувор Верный, которые, идя на восток, освободили от тирании народ Русии и сели княжить соответственно в Новгороде, Пскове и на Белоозере. По смерти братьев Рюрик присоединил их владения к своему и стал основателем династии» [176, с. 151].]

Весьма странный тезис по этому поводу выдвигает Е.С. Галкина. «Согласно обширным и подробным генеалогиям балтийских славян, Рюрик и его братья принадлежали к очень древнему и именитому роду ободритских королей и князей. Конечно, киевскому княжескому дому конца X–XI вв. после перемещения центра тяжести внешней политики в Европу было выгодно объявить себя потомками известного на Западе рода» [30, с. 378]. Далее, автор развивает тезис, согласно которому Владимир Святославич стеснялся перед лицом европейских монархов тех способов, которыми приходили к власти его предшественники, стремился при помощи русских летописей скрыть от мировой общественности темные страницы русской истории.

Каюсь, «обширные и подробные генеалогии» балтийских славян я не читал. Мало того — сомневаюсь в их существовании. Но достаточно известно, что после поражения славян при Ленчине в 929 г. ободриты попали в зависимость от германских королей. В 983 г. западные славяне восстали, вернули себе независимость и снова обратились к язычеству (ободриты освободились только в 1002 г.). Едва ли западные монархи могли считать славной и знаменитой династию язычников, признающую над собой чужеземную власть.

Далее, на основании каких фактов сделан вывод, что с конца X в. центр тяжести внешней политики Руси был перенесен в Западную Европу? Вообще-то с 997 г. по 1015 г. в русских летописях лакуна. Хочу еще напомнить, что Владимир Киевский путем брака породнился с византийским престолом. Европейские монархи только мечтали о такой чести. Была ли у Владимира причина чувствовать себя «бедным родственником» среди них?

Отдельный вопрос — насколько Владимир мог стесняться тех способов, которыми на Руси приходили к власти. А перед кем он должен был стесняться? Перед византийцами, обычаи которых по части преемственности власти хорошо известны (взять хотя бы Иоанна Цимисхия — современника Владимира)? Перед чешским князем Болеславом II, который в 996 г. истребил весь род Славковичей, претендовавший на власть в Чехии? Перед германцем Оттоном I, в правление которого в гости пригласили 30 славянских князей и во время пира вероломно перебили их? Может быть, перед норвежским конунгом Эйриком, который после смерти отца перебил своих братьев, чтобы в корне пресечь конкуренцию за трон? За такое деяние он удостоился почетного прозвища Эйрик Кровавая Секира. Основатель датского государства Горм не увидел в действиях соседа ничего предосудительного и выдал за него замуж свою дочь. Едва став первой дамой Норвегии, дочь Горма стала укорять супруга, что в управлении государством он проявляет недопустимую мягкость и либерализм… В конце концов страна восстала, и Эйрика свергли. О tempora, о mores!

Ну зачем в историческом исследовании впадать в низкопоклонство перед Западом самого низкого пошиба, описывая времена, когда Запад был, мягко говоря, удален от культурных центров.

Сколько человек читали русские летописи при князе Владимире? Несколько десятков человек — едва ли больше. Западноевропейцы не читали — это точно. Зачем нужно было киевскому князю вводить идеологический контроль над летописанием, заставлять приукрашивать прошлое в надежде лучше выглядеть в глазах Запада? Летописи были для внутреннего и очень ограниченного потребления. У Е.С. Галкиной совершенно ненужное перенесение реалий нашего времени в Раннее Средневековье.