Вариант "Ангола"

Внутренне ожидая скандала, мы вместе пошли на мостик. Гусаров был мрачен: разведывательная партия вернулась и сообщила, что в бухте виднеются подозрительные подводные пятна и мели, так что заходить в нее опасно. Мыс совершенно пустынен и гол, нигде не видно никаких следов человеческой деятельности.

— Может, все-таки, не туда пришли? — спросил капитан как бы сам себя. На мостике, кроме вернувшихся разведчиков, были только мы и сигнальщики.

— Мыс в наличии, — осторожно сказал Вершинин.

— Тут, может быть, эти мысы на каждом шагу, — отмахнулся Гусаров. — Правда, есть еще одна примета: вон, на юго-западе большие горы виднеются, но все равно… почему следов нету? Сколько раз здесь должны были суда разгружаться, причем грузы немалые были.

— Так ведь секретное задание, — предположил я. — Хорошо замели они следы за собой. К тому же тяжелые грузы когда здесь последний раз были? База уже несколько лет действует, и главная разгрузка в начале прошла. А с тех пор — по мелочи, припасы разные только.

— Ну-ну…, — Гусаров недовольно поморщился. — Что делать-то будем?

— Выход только один, товарищ капитан-лейтенант. Высаживаться и идти на поиски базы, — уверенно заявил я. Вдруг страх перед отказом и возможной ссорой меня покинули. Я стал атаковать Гусарова своими предложениями. — Мы с Вершининым должны совершить разведывательный поход в глубину побережья. Судя по известным нам данным, слишком надолго он не затянется. Идти придется сорок-пятьдесят километров, самое большое. Три дня туда, три дня обратно. Дадите нам людей?

— Это зачем?

— В качестве подмоги, конечно. Идем все-таки в неизвестность, огневая мощь не помешает.

— Хм. У меня моряки, а не горные стрелки. Чем они вам помочь смогут?

— Ладно уж, товарищ Гусаров! Стрелять они умеют? Вот и ладно. В партизаны вон простые люди пошли, никакой войне не обученные, и фашистов громят — только шум стоит.

— Предположим, вы правы, Вейхштейн. И сколько людей вы надеетесь получить?

— Немного, человек пять. Желательно добровольцев. И, если можно, с комиссаром во главе.

— Ничего себе! — Гусаров аж присвистнул. — Смышляков на лодке нужен, так что он с вами точно не пойдет. И никаких добровольцев: выберу сам лично людей. Четверых краснофлотцев и к ним командиром Самарина. Он у меня как раз теперь без работы, навроде морской пехоты.

Воодушевленный победой, я быстро убедил командира в нужности и полезности выгрузки наших с Вершининым ящиков. Новиков должен был провести рекогносцировку прибрежных скал на предмет укромного места для их хранения.

До обеда мы с Сашкой собрали свои вещи. Кое-что пришлось оставить на лодке: не тащить же с собой, в самом деле, книжки! Долго думали, стоит ли брать теплую одежду, и в конце концов решили ограничиться свитерами и штанами. Матросы вынесли наверх ящик с автоматами и ящик с гранатами, Вершинин прихватил кое-какие геологические инструменты. Всякая походная утварь — котелки, сухой паек, палатки — тоже отправились на палубу, чтобы быть погруженными в шлюпку. Мы же сели за последний обед на лодке на неизвестный промежуток времени. Фащанов старался, как мог, но мог он немного. Кроме обычного супа из концентратов, который всем давно надоел, и которого наливали не больше поварешки на брата, был только салат из консервированной морской капусты с мизерным количеством лука и растительным маслом. И еще сто грамм водки каждому, за успех предстоящей операции. Момент был настолько напряженным, что Вершинин согласился опрокинуть одну стопку, чем поверг меня в настоящий шок.

— Из солидарности, — просипел он, оправдываясь. — Но больше ни в жизни эту гадость…

Сразу после обеда мы поднялись на палубу и оттуда перелезли в шлюпку. Честно признаюсь: дрожал от нервного напряжения. Впереди неизвестность, и лодка, которая, казалось, давно внушала отвращение, теперь показалась надежным пристанищем. Покидать ее было страшно. Эти люди, ставшие за два месяца чуть ли не второй семьей, теперь желали нам удачи и махали руками. Черт его знает, увидим ли мы их? Что нас ждет на материке, кто встретится? Ох нет, лучше не задумываться, а то свалишься за борт, парализованный ужасом.

Нам с Сашкой пришлось грести, хоть делали мы это довольно бестолково. Из-за обилия груза в шлюпку поместились только четверо: мы и еще два матроса. Остальное занимали ящики и мешки; больше груза почти не было, так что все наши будущие попутчики, команда минеров с примкнувшими к ним Даниловым и электриком Романовым, должны были переправиться вторым рейсом. Правда, кое-кто шутил, что Степана в силу его размеров нужно везти одного… Меня же несколько смущала перспектива провести неделю в тесной компании с Харитоновым. Кажется, он меня невзлюбил после того случая со "шпионом" Мартыновым. Да и в Самарине, как в командире, я несколько сомневался. Какой-то он вялый, безынициативный человек. Как говорят, "я с таким в разведку не пошел бы", а нам приходится. Зато Вершинин был просто счастлив, что его друг Данилов оказался в числе отобранной командиром пятерки.