Вариант 'Бис'

- Нет, позвольте! Что за слова изучает этот, с позволения сказать, орденоносец? Нет, он не зазубривает разницу между "мопус" и "маггинс"* [Mopus - мечтатель; Muggins - дурак (английский сленг).], как Зуб, которого мы уже простили. Он не ломает, как некоторые, на которых мы сейчас не будем показывать пальцами, голову в попытках найти методику просчитать курс "Кронштадта" до перемещающегося в евклидовом пространстве пирса, на котором ему помашут голубым платочком. Нет! Он изучает, безбожно подглядывая при этом в учебник, слова, за которые его давно разобрали бы на партсобрании ребята, менее добрые, чем мы с вами. "Доколе?" - спросим мы. Почему, спрашивается, доблестный линкор Черноморского флота исторг из своих казематов это чудо? Эту гордость! Эту надежду крейсера! Евгений! Когда под простреленным флагом, осыпаемый осколками вражеских снарядов, бледный и красивый, я упаду на палубу... Прошу тебя! Скажи мне тем же томным голосом: "Я хочу пива!" Или что ты там сейчас зубрил. И я, откинувшись на носилки, провожаемый орудийными залпами в лазарет, прошепчу Раговскому, нашему доброму доктору, заносящему надо мной ланцет, эту фразу на языке самураев, и он, пораженный, дрогнет и прослезится...

- Ну ты и трепло! - с большим одобрением сказал Алексей. - Это ж надо, из любой темы развить травлю на полчаса без остановки! Скучно без тебя было бы...

- И будет. Мне через три часа заступать. Будет сегодня что-нибудь новенькое, как по-вашему?

- Кто его знает... В любую минуту могут по тревоге поднять всех на брови.

- Странно, конечно. Крадемся по району, крадемся, а толку нет. Остались бы у берега, подолбили бы по танкам.

- С двенадцати дюймов по танкам? Могу себе представить...

- А что, делали же?

- Делали. Но то другие времена были. "Гангут" в океан не выведешь.

- Боишься?

- Боюсь, - Евгений согласился спокойно, как человек, которого в трусости обвинить невозможно.

- Я тоже боюсь, точнее, опасаюсь. Покрутимся мы, пожгем мазут в топках, танкеры переловят, и останемся мы у разбитого корыта. Почему, по-вашему, мы идем на шестнадцати узлах, а не на четырнадцати с половиной?

- Мы на семи идем. Еще шланги не отсоединили.

- Я не об этом. Я вообще.

- Спроси у командира. Десять процентов экономия, это не коту под хвост, согласен.

Корабль начал ощутимо вибрировать, чуть накренившись влево.

- О! Закончили. Три с половиной часа почти. Теперь можем снова играть в игры.

- Пойти проводить "Комсомольца" не хочешь?

- Можно, в принципе. Ты пойдешь?

- Давай.

Алексей и Коля Штырь оделись и вышли на верхнюю палубу, оставив Евгения, помахавшего им рукой, в каюте. У фальшборта, залитого шаровой краской, стояло человек сорок моряков, разглядывающих идущий уже кабельтовых в четырех приземистый танкер с развевающимся на корме военно-морским флагом. "Кронштадт" начал набирать ход, и танкер сместился в сторону кормы. Несколько минут все не спеша шли по палубе, перебрасываясь комментариями, пока не уперлись в кормовой флагшток, любимое место курения команды. Закурили тут же, продолжая разглядывать все более отстающий танкер.

- Не завидую ребятам... - сказал кто-то из матросов, разминающих папироску желтыми пальцами в костяной твердости заусеницах и размытых пятнах въевшегося в кожу машинного масла.

- В одиночку по такому морю... Того и гляди, нарвешься, а ни пушек нормальных, ни скорости.

В течение тридцати минут "Бакинский Комсомолец" с опустевшими танками исчез в сырой дымке, закрывающей северные румбы. Наладившаяся корабельная жизнь продолжалась своим чередом, покуда в шестнадцать часов с мелочью не была прервана экстренным докладом с линкорного Бе-4. Летчик, возбуждение которого было заметно даже сквозь отвратительную слышимость, пошел на нарушение радиомолчания, поскольку считал, что обнаруженная им цель слишком жирна для риска упустить ее в темноте, которая должна была спуститься через несколько часов. На "Чапаеве" сыграли боевую тревогу, вызвав ажиотаж команды, совершенно не знавшей о происходящем. Эскадрилью "Сухих" начали готовить к вылету, в то время как адмирал все еще продолжал размышлять над тем, каким образом накрыть обнаруженный гидросамолетом некрупный конвой, не поднимая особенно большой паники в океане.

Это был даже не конвой - просто несколько судов с охранением. Очень хорошо, что на них наткнулся не дальний ЯК, а "Бериев", тихий мотор которого позволил ему облететь ордер, не привлекая к себе внимания, а не занятому управлением стрелку-радисту в хорошую оптику разглядеть все подробности их везения. Четыре транспорта, по виду - классические "либерти" - шли за парой эсминцев, выполнявших противолодочный зигзаг и явно уделявших основное внимание наблюдению за поверхностью. В связи с этим возникал соблазн натравить на них пикировщики, а уже потом разыскать и утопить тихоходные транспорты. Считали время, считали дистанции, считали курсы. Тянуть было совсем уж нельзя, и Левченко наконец-то дал добро на воздушный удар.

- Парами заходим на эсминцы! Па-ра-ми!