Вариант 'Бис'

- Их трое, - адмирал говорил медленно, тщательно подбирая слова. - И даже если Егор Алексеевич с Николаем Андреевичем одного попятнали, то странно... - он на мгновение замолчал, наклонив голову и словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. - Действительно, почему бы им сейчас не долбануть по нам?..

- Эсминцы справа!!!

Дикий крик офицера, стоящего с телефонной трубкой в руке, бросил всех к рубочным щелям. Старший артиллерист, буквально зарычав, оттащил за плечо какого-то не в меру шустрого кап-три из штабистов, пытавшегося протиснуться к свободному проему мимо него, и сам уткнулся в окуляры вспомогательного визира. Про то, что приближалось к ним с востока, нельзя было, конечно, сказать ничего определенного - это напоминало цепочку улиток темно-оливкового цвета, ползущих по почти такого же оттенка листу цветной бумаги. Что-то из них такое торчало, неразличимые ниточки мачт, пятнышки отбрасываемых надстройками теней, и ни одного огонька или блика, просто мрачные вытянутые пятна.

- Головным "графство", - голос флаг-офицера был сухим и напряженным, но звучал ровно, как и подобало при его должности ходячего справочника. За ним легкий, из новых, потом уже эсминцы. Строй уступа вправо, разомкнут...

- Точно они с эсминцами тяжелый крейсер погнали? - перебил его кто-то из моряков - вполне по-хамски, надо сказать.

- Взгляни сам, это Карл Цейсс, - кавторанг сунул перебившему его свой бинокль, вежливо придержав ремешок. - Трубы различаешь?

- Ну?

- Что ну? Вторая тень между трубами в полтора раза толще, и вообще у кого ты еще три трубы видел?

- Тоже верно.

Закусивший губу офицер вернул бинокль, протянув его через голову втиснувшегося между ними, дышащего, как загнанная лошадь, кап-лея с перекошенным лицом.

- Сколько эсминцев всего? - Иванов, сам пытающийся сдержать прерывающееся дыхание, спросил коротко и жестко, как ударил.

- Шесть, товарищ командир...

- Это сила, нечего сказать. Товарищ адмирал, - полуобернувшись к Левченко, он чуть растянул рот, заставляя себя произносить слова спокойнее. - Возможно, стоит напрямую натравить на них "Кронштадт", у нас и так забот хватит...

Видя, что Левченко не реагирует, шевеля тубами под тенью, откидываемой биноклем, Иванов добавил:

- Я поддержу его противоминным калибром и универсальным, для шума. Если он не задастся целью обязательно кого-нибудь утопить, то сможет устроить им пару горячих часов.

- А так и сделаем!

Адмирал неожиданно отбросил окуляры бинокля от глаз, поморгал, фокусируясь на происходящее внутри рубки, и, обернувшись к флаг-офицеру, сказал, с видимым удовольствием от своего знания:

- Эсминцев пять, а не шесть. Третьим еще один крейсер, малый.

Не теряя ни минуты, он вытянул указательный палец к офицеру связи, стоящему с уже открытым блокнотом в руке, продиктовав ему короткое приказание. Это заняло секунд двадцать, и, закончив, Левченко, снова готовый включиться в работу, вдруг с удивлением заметил появление какого-то нового фактора. Кормовой КДП главного калибра перестал выдавать данные, и все попытки прозвониться к нему были безуспешными. Иванов орал в телефон на командира БЧ-5, но тот ничего не знал про пост, занятый нарастающим креном, расчетами контрзатоплений и разрастающимися пожарами. Линкор горел, и низкое, хотя и сильное пламя пожара на правом борту делало его отличной целью для приближающихся английских крейсеров и эсминцев. Яростно выматерившись, командир корабля достаточно ровным, однако, голосом обратился к согнутому над визиром старшему артиллеристу:

- Егор Алексеевич, это, кажется, ваша епархия. Я посылаю вашего лейтенанта, будьте в курсе.

Спина Бородулина напряглась, но, кроме банального "угу", он ничем не показал, что слышал обращенные к нему слова. Иванов несколько секунд с ненавистью смотрел в спину не соблаговолившего обернуться к нему капитана второго ранга, и тот это явно чувствовал, хотя и водил из стороны в сторону своими трубками. Поднявшись наконец, он сам заорал на "своего" офицера: "Не слышал, что ли? Бегом!!!" Тот сорвался с места, протиснувшись ужом мимо штабистов, нырнул в приоткрытую старшиной рубочную щель и пропал. Все невольно проводили его взглядами, потом внимание приникших к щелям офицеров привлек стиснутый океаном хищный силуэт "Кронштадта", прошедшего контркурсом кабельтовых в тридцати по правому борту. Неподвижные башни линейного крейсера вызвали тревогу, но никаких следов пожаров видно не было, а яркий бурун выдавал высокую скорость. Москаленко, видимо, развернул корабль всем корпусом, как кабан, переведя новые цели на тот же левый борт.