Вариант дракона

То же самое сказал и Бакатину. В результате Демина оставили в группе консультантов.

О Бакатине и в ту пору, и позже говорили всякое, в частности что он добровольно, по своей инициативе, передал американцам чертежи прослушивающих устройств в новом здании их посольства на Садовом кольце...

Через несколько лет, когда я уже работал в Генпрокуратуре, ФСБ решило привлечь Бакатина за это деяние к уголовной ответственности, и мы разбирались в случившемся. Очень подробно разбирались. Бакатин написал служебную записку Горбачеву. Горбачев поставил на ней резолюцию Панкину (бывший министр иностранных дел СССР), Бакатину. Вопрос надо проработать и внести предложение на основе взаимности. Предполагалось, что взамен американцы отдадут нам схемы прослушивания нашего посольства в Вашингтоне. Но Бакатин передал схему американцам в одностороннем порядке. Почему? Непонятно.

Я и раньше осуждал и сейчас осуждаю этот поступок. Государственную тайну составляла не только схема, но даже и сам принцип, который был использован в организации прослушивания американского посольства. Это было "ноу-хау". Американцы, получив схемы, долго не могли разобраться в техническом устройстве системы. Ведь там были использованы и пустоты в цементе, и особенности арматуры, я уже не говорю о кирпичах. Все здание представляло собой одно большое ухо. Многие закладки делались еще в Финляндии, откуда американцы привозили кирпич, поэтому была рассекречена и пострадала наша агентура и там...

Документы по Бакатину я отдал Эдуарду Филипповичу Побегайло советнику Генерального прокурора, профессору, доктору наук. Через несколько дней Побегайло пришел ко мне:

- Это дело - безнадежное.

В тот момент не было утвержденного законом перечня сведений, составляющих государственную тайну.

Мы отказали ФСБ в возбуждении уголовного дела.

А вообще к Бакатину на Лубянке относились довольно сдержанно, как к чужаку, да и сам он не всегда понимал специфику работы этой организации, отрицательно относился к сыску и агентуре, при нем возник термин "чекизм". Он издевался над служебной риторикой, принятой в КГБ. Отрицательно относился к "пятой линии" - 5-му управлению, занимающемуся защитой конституционного строя, считая, что оно защищает тоталитаризм, и первым делом постарался ликвидировать его.

Сейчас это управление восстановлено. Ведь свой строй защищают все государства, и в первую очередь - высокоразвитые, сильные.

С другой стороны, Бакатин спас КГБ от окончательного разгрома. Кампания против госбезопасности была безобразно раздута, демократы неистовствовали. Был снесен памятник Дзержинскому. Опасались штурма Лубянки. Сотрудники уже жгли секретные бумаги, спасали картотеки и проверяли оружие - готовились отбиваться.

Бакатин тоже был демократом, и во многом благодаря этому ему удалось спасти от разгрома Лубянку. Спас и многих сотрудников Лубянки - ведь после ГКЧП на Лубянке работала специальная кадровая комиссия, собиравшаяся славно пострелять во время "охоты на ведьм". Бакатин познакомился с ее выводами, но "охотничий" сезон не открыл. Так он спас, например, блестящего специалиста, аналитика, генерала Лебедева Валерия Федоровича, которого на Западе прозвали "злым гением КГБ". Лебедев был самым молодым зампредом у Крючкова, создателем аналитического управления, вместе с Филиппом Денисовичем Бобковым закладывая основы деятельности КГБ по защите конституционного строя.

От Бакатина у меня на память осталась "историческая" майка: черная, на которой красной краской написано "ЧК" и зачеркнуто, потом "ГПУ" - и зачеркнуто, затем "НКВД", "МГБ", "КГБ" - все зачеркнуто и нанесена последняя аббревиатура спецслужбы - "МСБ".

Сейчас уже есть новые майки, "историческая" линия Лубянки продолжилась: после МСБ были АФБ, МБ, МБВД, ФСК, пока, наконец, не остановились на ФСБ. К слову, Бакатин неплохо рисует.

После Бакатина на Лубянку пришел Баранников. Была создана новая структура, и Ельцин решил, что возглавить ее должен близкий ему человек. Если Бакатин, появившись на Лубянке, пересел с "членовоза" на "Волгу", отказался от охраны и сказал, что не нужно никаких машин для его жены и домочадцев, то Баранников, наоборот, пересел с "Волги" на "членовоз", увеличил число дежурных офицеров в своей приемной, окружил себя охраной и потребовал подавать машины жене и домочадцам.

Вопросы, которыми я занимался на Лубянке, были связаны в основном с госстроительством. В декабре в Беловежской пуще в пьяном угаре были подписаны беловежские соглашения.

Бакатин вызвал меня к себе утром. Пребывал он в неважном настроении. Дал мне беловежские документы.

- Как нам все это оценить?

- Надо подумать.

Ощущение было такое, что наша славная спецслужба проспала беловежский "сюжет". Я подготовил справку со следующим выводом: беловежский договор противоречит и Конституции СССР, и конституциям трех республик - России, Украины, Белоруссии. В России этот вопрос, например, должен решать съезд народных депутатов, он, и только он...