Вариант дракона

Руководил институтом в ту пору Игорь Иванович Карпец - специалист с мировым именем. Милицейский двухзвездный генерал, бывший начальник уголовного розыска страны, гроза бандитов и убийц; когда здоровье стало пошаливать, Игорь Иванович перешел на более спокойную работу и возглавил главный институт прокуратуры. Авторитет его был непререкаем.

Но и факты, которыми располагало Управление кадров, тоже были непререкаемыми: в последнее время Игорь Иванович много болел, в институте появлялся не так часто, как хотелось бы начальству, вот Генеральная прокуратура и начала подбирать человека, который бы сумел, что называется, подпереть Карпеца.

Наверное, потому Полякова очень аккуратно, очень деликатно намекнула мне, что назначение это будет иметь некую перспективу. Я все понял и также решил быть аккуратным, не торопить события. Сказал в ответ:

- Я подумаю.

Вернулся к себе на работу - пешочком пройтись это совсем недалеко - и решил посоветоваться с коллегами, прежде всего - с Александром Александровичем Розановым. Тот:

- Идти заместителем не советую.

- Почему?

- Карпец - профессионал высочайшего класса, интеллектуал, аппаратный силач, он живо поймет, что к чему, поймет, что тебя готовят на замену ему, и очень красиво и вкусно тебя съест. Если уж идти, то только директором. И никак не меньше.

Я понимал: в этом суждении есть доля истины - и изрядная доля истины, - и не пошел в замы к Карпецу. Все осталось на своих местах. Тем более я получил звание полковника, должность, на которой я находился, была генеральской, впереди намечались неплохие перспективы, поэтому и не следовало, как говорят нынешние молодые люди, особенно дергаться. Про себя, мысленно, пожелал Игорю Ивановичу доброго здоровья: все-таки специалистом он был редчайшим. И дай Бог, чтобы он подольше посидел на своем месте.

Жизнь продолжала течь дальше.

Через некоторое время пришла скорбная весть: Карпеца не стало. Все-таки добили его разные хвори и болячки.

После похорон кадровики прокуратуры вновь вернулись к моей кандидатуре.

Меня пригласил тогдашний Генеральный прокурор России Валентин Георгиевич Степанков и предложил принять институт. Обязанности директора НИИ в ту пору исполнял Александр Яковлевич Сухарев, бывший Генеральный прокурор СССР. Казалось бы - надо идти. Коллектив в институте сильный. Одних только докторов наук - тридцать человек. По должности директор института обязательно - член коллегии Генеральной прокуратуры. Но все равно червь сомнения глодал душу. Институт решал целый блок вопросов, связанных с правовым обеспечением деятельности прокуратуры, связанных с преступностью и причинами ее возникновения, еще ряд вспомогательных "сюжетов", направленных на борьбу с криминалитетом, а я по своей профессии - государствовед, то есть специалист по конституционному праву... Совместится ли одно с другим, смогу ли я адаптироваться?

В общем, сомнения были, но потом я решил: пойду на эту работу.

Поехали мы в НИИ втроем: Степанков, Полякова и я. В машине Генерального прокурора. Степанков собрал сотрудников в актовом зале, представил меня...

...В общем, взялся за гуж, не говори, что не дюж. И я впрягся в новую работу.

Сейчас, спустя некоторое время, могу сказать откровенно: это был, пожалуй, самый интересный период моей жизни. Было много трудностей, часто задерживали зарплату - кстати, много меньшую, чем в Генеральной прокуратуре, но никто никуда не уходил, не сбегал, не смотрел в сторону приветливо распахнутых дверей разных коммерческих структур, которым крайне нужны были опытные юристы. Да еще юристы "остепененные" - доктора и кандидаты наук. А структуры эти чего только, какие блага не предлагали! Молочные реки с кисельными берегами и золотыми горами на горизонте - это самое малое. Но люди держались за институт, за дело, которое делали, за науку.

Я очень благодарен коллективу, который принял меня, не отвергнул, как иногда отвергают чужака. И, если честно, до сих пор жалею, что ушел оттуда в Генеральные прокуроры. В этом нет ни доли лукавства, даже самой малой доли нет. В напряженную работу института я втянулся довольно легко: ведь борьба с преступностью в общем-то - одна из функций государства, значит, на этом правовом поле есть немалый простор и для работы государственника. Оказалось, при широком подходе к этой проблеме можно создать новое научное направление. Что и было сделано.

Работа шла увлеченно, с пылом, с жаром. Народ встрепенулся. Это было очень важно. Увеличилось число докторов наук и профессоров. Мы сумели доказать, что работники института должны быть приравнены по положению, по зарплате, по пенсионному обеспечению к сотрудникам центрального аппарата Генпрокуратуры, - к тому времени, когда было принято это решение, я был уже Генеральным прокурором, - и велико было мое огорчение, когда через некоторое время народ стал уходить из института.

Значит, что-то сломалось в его механизме, что-то полетело. Произошло это уже без меня.