Вариант «И»

– Приветствую вас, барышня. Здравствуйте, маэстро. Смотрите. Видите эту четверку? Обратите внимание на выражение их лиц: как будто хины объелись, не правда ли?

Четверо были – Зеленчук, Пахомов, Веревко и Сухов, военный промышленник. Все из моего списка – более не представлявшие для меня никакого интереса. Отработанный материал. Но из вежливости я все же поинтересовался:

– Что же их не устроило, если не секрет?

– Какие же тут секреты – все наружу… Их не устраивает – да и меня тоже, признаться, – что Лепилин захапал себе весь доклад. По сути, объявил себя главным, выдвигающим Претендента – а это, как вы понимаете, в будущем чревато всякими благами… Ладно, Лепилин выбивает себе дворянство; но и остальные – не такие уж альтруисты, у каждого из нас есть свои виды на будущее. Сейчас состоится закрытое заседание оргкомитета съезда – и перекопают регламент, так что каждую главу будет читать другой докладчик. Демократично, вы согласны?

– Наверное, на заседании будет интересно…

– Нет-нет, друг мой. И не пытайтесь. Там не будет никого, кроме членов оргкомитета. И, разумеется, самых доверенных лиц. Это ведь только я, идеалист, присутствую тут в единственном числе, мыслители никогда не бывали богатыми и удачливыми в мирских делах; у остальных – и секретари, и референты, и телохранители, и мало ли кто еще…

– Ну а почему бы вам не обзавестись в последний миг…

Бретонский покачал головой.

– Об этом надо было думать месяц назад. Такой номер не пройдет, хотя я бы с удовольствием… (На этот раз взгляд его в сторону Натальи был более продолжительным – и откровенным.) Кстати, не сработает и никакое пишущее устройство: будьте уверены, с технической точки зрения мероприятие подготовлено на высочайшем уровне.

Это, кстати сказать, было известно мне лучше, чем ему; но я не подал виду.

Через час – то есть за час до открытия – я еще не нашел никого и ничего, что помогло бы ухватиться хоть за самый кончик той тончайшей нитки, которая провела бы по хитрому лабиринту догадок и предположений, в коем я сейчас оказался – почти неожиданно для самого себя.

Между тем делегаты и гости все прибывали; ощущая значение предстоявшего, никто из них не мог спокойно усидеть дома: не каждый день и не каждый год доводится участвовать в событиях воистину исторических. Находившиеся под моим началом люди и внутри театра, и снаружи информировали меня о каждом вновь прибывшем, так что уже и сейчас на связь приходилось выходить поминутно, а что будет еще через полчаса – можно было лишь со страхом представлять. Сам же я был занят основным делом: в то время как группа специалистов искала заряд, я искал человека. И не находил. А время между тем утекало – и мне казалось, что прочные перекрытия Художественного театра начинают уже явственно колебаться под ногами.

Я в который уже раз пересекал холл третьего этажа, куда гости еще не добрались, и всякий, кто попадался на пути, принадлежал к персоналу или охране, – когда мой фон ожил в кармане в очередной раз. Еще и до этого при каждом вызове во мне что-то вздрагивало: было страшно, что вдруг мне доложат снаружи, что искомый субъект благополучно прибыл и проследовал внутрь; это означало бы наверняка провал моей версии: свидетельствовало бы о том, что он не был здесь ночью, а следовательно – не устанавливал фугаса, не готовил взрыва – и вообще причастен к замыслу устранения ничуть не более, чем я сам. Потому что было бы слишком уж наглым с его стороны – побывать тут ночью, успеть установить заряд – и ускользнуть, чтобы теперь появиться как ни в чем не бывало: наглым – потому что уровень риска для него оказался бы куда больше разумно приемлемого, а рисковать он не стал бы ни в коем случае.

Вот и на этот раз я вытащил трубку из кармана с ощущением предстоящей неприятности. Отзываясь – старался, однако, чтобы голос звучал так же ровно и безразлично, как всегда, независимо от обстоятельств; такое умение я вырабатывал в себе достаточно долго.

Вызов шел, однако, вовсе не от внешнего или внутреннего контроля; звонили даже не из Реанимации, но из укрытия в Чистом переулке. А я-то надеялся, что можно будет хоть немного расслабиться!

– Какого же… какого черта вы мешкаете? Я ждал информации еще на рассвете. Заспались, что ли? У вас все в порядке? Где Первый?

Мне ответили после краткой паузы:

– Первый здесь. С ним нормально. Однако возникли обстоятельства в связи с объектом, которого вы нам передали.

– На даче? Давайте подробнее. Что там произошло?

– Неприятность.

– Серьезная?

– Да.

– Привели задержанного в чувство? Допросили?

Еле уловимая пауза была ясным сигналом того, что дело не заладилось.

– Задержанный скрылся. Вернее, мы его не задержали.

– Вы в уме?

Оттуда ответили суховато:

– Наша группа прибыла в ноль два-двенадцать. Обнаружила тело человека, которого мы направили к вам. Убит. Больше никого. Объект скрылся. До сих пор нигде не замечен. Разрабатываем следы, но надежды мало.