Варианты выбора

Глаза человека открылись. Он схватился за голову, качнулся, и, несомненно, упал бы на землю, если бы Мишкин не подхватил его и не помог сесть.

– Благодарю вас, дорогой сэр, – сказал человек. – Меня зовут, вероятно, Алекс Тонкин, и я вам весьма признателен, хотя, вероятно, было бы лучше, если бы вы не трогали меня – ведь сейчас, когда ко мне вернулось сознание, страх снова угрожает пересилить неустойчивую психику моего сознания.

– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался Мишкин.

– Я услышал голос, который сказал: «Для того, чтобы убить его, мы должны убить все его «Я». Я мгновенно понял, что спастись можно только в том случае, если скрыть факт существования множества «Я». Это можно назвать передней линией обороны. Второй линией обороны было присутствие этих «Я» и их взаимодействие. Я сразу понял, что мои «Я» должны быть уничтожены одновременно, или через очень короткие интервалы, чтобы мои «Я» не успели сообразить, в чем дело, и принять защитные меры. Понимаете?

– Вроде бы да, – ответил Мишкин.

– В таком случае вы сошли с ума, и я умолкаю. Послушаем, что скажет мой обвинитель.

Обвинитель слез с дерева и встал перед Мишкиным, укоризненно глядя на него и грызя яблоко.

– Ты не имел права включать то, что было выключено, – заявил он.

– Послушайте, – возразил Мишкин, – если Бог не хотел бы допустить этого, он не установил бы тумблера на груди этого человека.

– Справедливо… но мудрость Бога безгранична, и он сделал так, что тумблер можно выключить.

– Но ведь бог повесил на груди этого бедняги табличку с надписью «Включите меня».

– Данное толкование чревато последствиями, – заметил обвинитель.

– Я ведь не собирался вмешиваться, – сказал Мишкин. – И мораль мне совершенно ясна – люди с тумблерами на груди вообще не должны существовать.

– Что? – закричал обвинитель. – Что вы сказали? Вы что, совсем свихнулись?

– А что я такого сказал? – удивился Мишкин. – Что случилось? Где я?

– Мы обсудим ваши действия, – сурово сказал обвинитель, – и сообщим результаты.

27. ЗАЛ КРИВЫХ ЗЕРКАЛ

В людях можно искусственно выработать автоматизм действий. Можно даже сказать, что автоматизм заложен в природе людей. Мы находимся во власти собственный эмоций. Мы плывем по течению наших желаний и наших неприязней, подчиняясь то своей, то чужой воле.

Давайте возьмем для примера предмет, любой предмет. Апельсин, например. Но наше сознание противится апельсину, он круглый и оранжевый – слишком примитивно. Давайте возьмем что-нибудь другое. Но мы уже по рукам и ногам связаны апельсином. Толстая, пористая кожура. С апельсином можно связать любое количество ассоциаций, но в большинстве своем они банальны. Апельсин необходимо вычеркнуть из списка предметов, которые можно использовать в качестве примера ассоциативного мышления.

К черту грузовики с апельсинами, хватит уже возиться с апельсинами. Апельсины занимают слишком много места. Возьмем апельсин. Мы уже взяли достаточное количество апельсинов. Апельсин уже стал успокаивающим средством для мозга. Почему бы нам не взять кишку? Легко визуализируется, способна обеспечить множество разнообразных функций. Но кишки слишком запутаны. Кишки все закручиваются и закручиваются, и в результате получаются оранжевыми. Внутреннее содержание кишок не очень привлекательно. Вероятно, лучше всего вернуться к апельсинам.

Возьмем апельсин. Берите его скорее, пока он не взял вас. Мир апельсинов, вероятно, не настолько сложен, чтобы в нем нельзя было разобраться.

Возьмем тему Мишкина и апельсинов. Многие годы Мишкину было наплевать на апельсины. Но мы-то знаем, что отсутствие какого-то предмета предполагает возможность его присутствия. Итак, мы вкладываем в сознание Мишкина понятие об апельсине и начинаем прослеживать множество различных связей.

Ясно одно: Мишкин никогда не осознавал своего слепого увлечения апельсинами. Мишкин и антиапельсины. Апельсины и анти-Мишкин.

Мы не должны, однако, совершать ошибку, предлагая простую оппозицию. Непростительное пренебрежение Мишкина к апельсинам не должно обязательно повлечь за собой образование двух противоположностей. Вероятно, наиболее удобно использовать речевой термин, называемый оксимороном: слияние противоположностей. Два несовместимых предмета не могут быть взаимными. Взаимодействие теряется в оксимороне.

28

– Чудовище, которое убивает скукой, – рассказывал робот, – тоже обитает в этих местах. Голос его мощный и властный. Заявления его неоспоримы и невероятны. Внешность его безупречна и отталкивающа. Если оно встретится на вашем пути, вы пожелаете, чтобы оно сдохло, хотя оно и не сделало вам ничего плохого, абсолютно ничего. Оно рассуждает с вами об этом вполне приличным тоном. Напряжение нагнетается до невыносимости, ваша неспособность к действию приводит к апатии, которая еще больше усилится от чрезвычайной монотонности ситуации. И поскольку вы не в состоянии убить его, оно убивает вас.

– А где оно сейчас? – спросил Мишкин.

– Убивает скукой рыбу себе на обед, читая ей лекцию о неотъемлемых правах рыб.