Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии

«Внешняя жизнь» – конечна, ибо человек смертен (верх банальности!). А «внутренняя жизнь»? Время внутренней творческой жизни иссякает вместе с исчерпанием творческого потенциала личности. Завершение творчества, когда источник мыслей и образов пересыхает, ведет к завершению внутренней жизни, а с этим не каждый творец способен смириться. Не в этом ли причина ранней смерти художников, поэтов, артистов, музыкантов? Превосходный анализ проблемы жизни и смерти творческих людей дал М. Зощенко в книге «Перед восходом солнца». Другой выход – вернуться в «жизнь внешнюю». И Джон Леннон становится отцом семейства, на годы скрываясь от продюсеров и поклонниц. Артюр Рембо уезжает в Африку и становится торговцем. Выдающийся физик ведет жизнь тихого дачника, выращивая гладиолусы и помидоры, а талантливая в прошлом актриса открывает маленький шляпный магазин.

Даже слава, тиражи и награды не компенсируют ощущения исчерпанности внутренней жизни. Джек Лондон словами Мартина Идена, восклицающего, что успех пришел, но все эти рассказы были написаны раньше, задолго до успеха, – выразил чувства многих и многих авторов.

Погружение во внешний успех, в алкогольное или наркотическое безумие – такова цена полной дереализации, поглощенности творчеством.

Общество напоминает творцу о своем существовании законами, правилами, регламентом, стереотипами поведения, которые он должен соблюдать. Непредсказуемость поведения творческого человека – не только помеха для окружающих, она становится его бедой и виной. В конце концов, большинство людей желает существовать спокойно, уютно, без неожиданностей, а любая новизна воспринимается как угроза. О связи ориентировочного и оборонительного рефлексов психофизиологи знают уже с 50-х гг. прошлого века после работ Е. Н. Соколова.

И какие же варианты бытия остаются у творческой личности, чтобы не ускорить развязку трагедии? Первый и самый очевидный – воевать с врагом, «внешней жизнью», ее же оружием – ритуалом и регламентацией. Придумывать свои правила и ритуалы, регламент поведения, обезопасив себя от внешней угрозы – это значит построить свои «Пенаты», где жизнь течет по придуманному Ильей Репиным распорядку; разработать распорядок жизни, как Иммануил Кант, и прогуливаться каждое утро по семи Кенигсбергским мостам, вести богемную жизнь – жизнь скомороха, ваганта, шута, которому все дозволено, пока он не претендует на королевскую власть.

Многое позволялось советским артистам, писателям и физикам при советской власти, даже при сталинском режиме! Как сказал в частной беседе один выдающийся советский психолог, ныне уже покойный: «Мы живем в самой свободной стране в мире! Требуется только одно – не выступать против советской власти!»

Другой вариант более трудный: делить время жизни на «жизнь внешнюю» и «жизнь внутреннюю», отдавая богу – богово, а кесарю – кесарево. В этом случае творец обречен на вечное раздвоение личности. Он должен быть одновременно истинным великим поэтом и главным редактором советского литературного журнала (как А. Твардовский) или министром крохотного Веймарского государства (как И. В. Гете). Успех этого дела определяется исключительно эмоциональной стабильностью индивида. Но кто определит заранее необходимый баланс? «Слишком много кесарю отдал» – так напишет о себе талантливый Сергей Наровчатов в одном из своих лучших стихотворений (к слову – преемник Твардовского на посту редактора «Нового мира»).

Существует ли для творческой личности дихотомия: «жизнь подлинная» – «жизнь предварительная»? Наверное, существует. Но подлинной жизнью творец считает внутреннюю жизнь – «жизнь духа». Он не готовится к жизни, он живет в каждый момент времени «здесь и теперь», но не как гедонист и «жизнелюб»; для него не значимы внешние признаки существования, но важно, реализуется ли внутреннее содержание его личности во внешнем мире. Он как бы вынужден каждый раз напоминать «внешнему миру» о существовании себя, точнее – своего «внутреннего мира». Для него это – единственный путь не впасть в аутизм. Отсюда и парадоксальная повышенная ранимость творческих людей, чувствительность к успеху и неудаче.

Чем сильнее эмоциональная «обратная связь» от «внешней жизни», тем, как это ни парадоксально, выше психологическая устойчивость творческой личности, не позволяющая ей уйти в «хрустальный замок» собственных мыслей и чувств и потерять связь с миром. Ибо, разумеется, только внешний мир является первоисточником содержания творческого процесса.

На мой взгляд, идея А. Ф. Лазурского о различении эндопсихики и экзопсихики адекватно описывает именно психическую реальность творческой личности (очевидно, сам Лазурский был творческим человеком).

Внутренняя мотивация активности, разделенность психической жизни на «жизнь внешнюю» и «жизнь внутреннюю», необходимость постоянно координировать два потока событий, происходящих внутри и вовне, «выпадение из времени» порождают своеобразный вариант жизненной стратегии, мало описанный в психологической литературе.