Вариации на тему любви и милости

Если самолюбие-страсть есть привязанность человека к собственной индивидуальности, к своему эго, греховному и исключающему из жизни Бога и, как следствие, лишающему человека истинной жизни, то самолюбие-добродетель, напротив, полностью открыто Богу, Его воздействию и благодати. Если в первом случае человек, по слову святого Максима Исповедника, «любит себя в ущерб себе», сам того не осознавая, то во втором – он любит себя искренне, в своей наиболее глубокой и наиболее существенной реальности, в своей подлинной природе, принципом и целью которой является Бог; любит свою уникальную личность, которая призвана при помощи благодати привести его к совершенству в Боге. Если из-за самолюбия-страсти человек отходит от Бога, то самолюбие-добродетель позволяет ему, с помощью Божией, узнать самого себя и обрести истинную жизнь, некогда утраченную. Если самолюбие-страсть толкает человека к греху и приводит к тому, что в нем укореняются различные страсти, то самолюбие-добродетель помогает возненавидеть грех и очиститься от страстей, ведущих к болезням и смерти; упражнение в добродетелях преображает человека, и он становится таким, каким его задумал Бог. Согласно святым отцам, через добродетели, которые в нас заложены как в образе Божием, человек уподобляется Богу. Любить себя в своей духовной сущности подразумевает со стороны человека любовь, привязанность к добродетели,[97] а если точнее, приверженность к Богу через совершенствование в добродетелях. О том же пишет и святой Максим: «Получив вместо лукавого самолюбия благое, духовное <…> мы непрестанно служим Богу этим прекрасным самолюбием, всегда от Бога взыскуя устроения души. Таково истинное и действительно угодное Богу служение – строгое попечение о душе путем добродетелей».[98]

Духовное самолюбие, в свою очередь, становится одним из ключей к обретению любви к ближнему, как заповедал Христос: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 39; Мк. 12, 31; Лк. 10, 27). Только имея истинную любовь к себе, то есть в Боге и ради Бога, человек способен поистине духовно возлюбить своего брата – так, чтобы в этой любви не было ничего страстного или плотского; возлюбить такой же образ Божий – ближнего, созданного Богом и призванного уподобиться Ему; возлюбить еще одного сына по усыновлению одного и того же Отца, как своего брата во Христе. Как пишет святой Антоний Великий, «тот, кто знает себя, знает всех людей <…> тот, кто может любить себя, любит всех».[99] И наоборот, духовное самолюбие подразумевает любовь к ближнему, как подчеркивает святитель Иоанн Златоуст: чтобы истинно возлюбить себя, необходимо возлюбить своего брата.[100]

Духовная любовь к себе, равно как любовь к ближнему и любовь к Богу, не является для человека естественной: самолюбие-добродетель должно вытеснить в сердце самолюбие-страсть, другими словами – плотская любовь, которая в человеке существует априори по причине его греховной природы, должна преобразиться в духовную любовь.[101] Это возможно только путем очищения сердца и борьбы со страстями, из-за которых человек замыкается на себе и на мире.[102]

Как любовь связана с духовной жизнью

Необходимо подчеркнуть, что три рассмотренные стороны христианской любви – а именно, любовь к ближнему, любовь к Богу и любовь к себе – не присущи нашей природе естественным образом. Природа человека, будучи греховной, склонна отдалять нас от Бога, от других и от самого себя, посредством страстей становясь заложником нашей падшей сущности и мира. Эти три формы христианской любви человеку необходимо стяжать не иначе, как через духовные труды и стремления, которые святые отцы именуют подвигами. В широком смысле слова они заключаются в борьбе с греховными страстями, направленной на то, чтобы их обуздать или полностью искоренить, и в упражнении в добродетелях, противоположных страстям. Через них мы приобретаем любовь к Богу, а через Него – к ближнему и к нашей истинной духовной сущности.