Варяжская сага

Едва Барг упомянул о золоте, как глаза викингов запылали жадным огнем. Учуяв добычу, Гулльвейг[56] низринулась к костру викингов и принялась кружить им голову. Тут же были отброшены все сомнения, теперь все как один жаждали поскорее отправиться в сказочный Ойум и обрести там сокровища Ёрмунрекка. Никто не сомневался, что золото – это вовсе не слухи, что оно на самом деле зарыто в какой-то пещере, надо только ее найти, и тогда!.. Впрочем, что будет потом, сейчас уже никто не думал. Викинги загорелись одной мыслью – добыть золото! Кое-кто уже заволновался, как бы об этом не узнал еще кто-нибудь со стороны, и теперь у Барга осторожно выспрашивали, не рассказывал ли он свою историю другим людям. Гул стоял такой, что, наверно, несчастные курши на своем пепелище содрогнулись от ужаса.

– Эй, вы, там! – раздался грозный окрик Бальдра. – А ну, заткните свои пасти!

Все-таки они разбудили его. Тут же примолкнув, дренги и хирдманы стали расходиться к своим кострам. Поднялся и Барг. Напоследок Ансгар спросил у него:

– Откуда ты все это знаешь?

В ответ Барг вдруг нараспев прочел:

Знает лишь тот,
кто много земель
объездил и видел, –
коль сам он умен, –
что на уме
у каждого мужа[57]

.

Что он имел в виду, Ансгар не понял, а большего от Барга добиться не удалось.

Уже когда укладывались, Бильд подсел к Ансгару, на лице его читалось выражение надежды – надежды на грани безумия. Он зашептал:

– Может, мой отец и мой дед тоже слышали эту историю и отправились в Кёнигард? Наверняка они сейчас там. Если Рёрик и вправду пойдет войной на Аскольда, я должен буду пойти с ним! Впрочем, если войны не будет, я сам отправлюсь туда! Я найду отца!

А когда Ансгар уже почти заснул, то услышал над самым ухом тихий голос Агнара:

– Слышал, брат? Сокровища Ёрмунрекка! Брюнгерда пророчествовала, что я обрету богатство. Может, она это и имела в виду? Слышишь?! Мы найдем сокровища!

– Мне она богатства не обещала, – ответил сквозь сон Ансгар.

* * *

Наутро хирд Бальдра начал подниматься вверх по реке. С моря дул сильный пронизывающий ветер. Подняли парус, но Ансгар был этому не очень-то рад. Он уже привык работать веслом, а, главное, знал, что таким образом можно согреться в любую стужу. Сейчас же было очень, очень холодно. И даже холод, отметил про себя Ансгар, был в этом краю какой-то не такой – неприятный, враждебный. Там, дома, в родном лесу, он щипал за щеки, бодрил, залезая за пазуху, освежал. А здесь сырой холод от студеной воды Невы словно прилипал к телу, и на продуваемой со всех сторон реке от него некуда было деться. Серое тоскливое небо нависало над самой головой. Тучи сменяли одна другую, и ни единому солнечному лучу не удавалось проскользнуть между ними. Пошел снег. Нахохлившись, Ансгар смотрел на проплывающие мимо льдины и не мог думать ни о чем ином, кроме вечерней стоянки, жаркого костра и теплой похлебки.

– Интересно, в этом Остерланде слышали когда-нибудь о весне? – Агнар был явно не в восторге от окружающей обстановки. Ансгар не нашелся, что сказать, да и говорить не хотелось, какое-то тоскливое чувство расползалось по сердцу. За него ответил Барг:

– Здесь всегда весна приходит позже. Ничего, привыкнете.

Нева, сделав поворот на юго-восток, потом снова повернула на север, пока, наконец, не раздвоилась, образовывая остров. Здесь Барг велел дренгам выгружаться и идти вдоль берега на своих двоих, да еще с грузом на плечах. Как оказалось, глубина в этом месте была совсем невелика, и, чтобы пройти даже более полноводным правым рукавом Невы, не сев при этом на мель, приходилось разгружать драккар. Бальдр и Барг с хирдманами остались на корабле и, осторожно работая веслами, повели его вдоль каменистого берега на виду у прочей дружины. Дренги уныло брели друг за другом и бросали завистливые взгляды в сторону драккара. Только Ансгар довольно улыбался – на берегу не так сильно дул ветер, да и вообще, хотя идти с грузом на плечах было нелегко, но зато волей-неволей приходилось размяться. Шагая вслед за старшим братом, он чувствовал, как понемногу отогревается его тело, вскоре ему даже стало немного жарко.