Варяжское море. Воин

Как кажется, асы действительно пребывают сегодня на стороне новоиспеченного мстителя. Раны с удовольствием разобрали отравленное пиво, и никто из уже крепко захмелевших мужей не обратил внимания на то, что сами свеи наливают себе напиток из другого бочонка. Да и не так часто на севере прибегают к ядам, чтобы суровые мужи задумывались об отраве в чаше — это не Царьград, где ромеи зачастую сводят счёты именно с помощью ядов. На берегах Варяжского моря все проще — топором по голове врага, вот и вся недолга! Пива с «приправой» болотной ведьмы, к слову, хватило на всех вендов… И когда кубки и чарки каждого из присутствующих были полны, Флоки, уже много раз бравший речь на этом пиру, вновь обратился к присутствующим — в надежде, что делает это в последний раз. Впрочем, он был лаконичен:

— За убийцу Эрика Наковальни и его хирд!

— Гойда!!!

Дружный рев варягов был ему ответом — а после те залпом, как на то и намекал сын Сверкера, осушили чаши. Тут же многие из них закашлялись, а Ратибор, скривившись, отбросил от себя серебряный, инкрустированный драгоценными камнями кубок:

— Если это действительно напиток Одина, то не хотел бы я оказаться в вашей Вальхалле! Его вкус скорее напоминает ослиную мочу!!!

Флоки, чье сердце сжалось в страхе — ведь яд подействует не сразу, и в случае чего раны наверняка успеют перебить всех его людей, отправив к праотцам и самого молодого ярла! Но ему хватило мужества ответить шуткой, изобразив на лице самую радушную и искреннюю из своих улыбок:

— Я удивлен, что могучему Ратибору известен вкус ослиной мочи!

После чего «Мститель» как смог оглушительно засмеялся, и его смех тут же подхватили хирдманы. А вслед за ними заржали в голос и хмельные варяги, в большинстве своем хорошо понимающие наречие свеев. Засмеялся, наконец, и хозяин дома, оценив дерзость шутки. Между тем, дождавшись, когда присутствующие успокоятся, сын Сверкера вновь заговорил:

— Ярл, прошу меня простить, но мы не открывали бочонок с момента отплытия из Уппланда. Возможно, в него как-то попала морская вода во время шторма и пиво испортилось. Но попробуйте напиток из другого бочонка — он на вкус уж точно не испорчен!

Однако Ратибор отрицательно покачал головой:

— Оставь его в моем доме, Флоки, ведь как ты уже сказал, это твой прощальный дар. А сейчас лучше разделить наш мед — его варят не девственницы потомки валькирий, но уверен, что он не уступит свейскому пиву!

Воины дружным гулом поддержали вождя, и «Мститель», в очередной раз улыбнувшись, опустился на свою скамью, на почетное гостевое место, ближнее к помосту хозяина дома — и его главного врага. Однако мысли молодого ярла приняли совсем не радостный оборот — он ведь не удосужился испытать яд раньше! И о его свойствах знал лишь со слов Хакана — а вдруг матерый викинг решил его предать?! Не потому ли вкус яда был столь заметен? А вдруг это и не яд вовсе, а просто какая-то отвратительная дрянь, после которой венды, угости их Флоки в самом начале пира, уже наверняка бы догадались о попытке отравления! И тогда сына Сверкера ждала бы справедливая кара — а Хакан спокойно перешел бы под крыло другого господина. А то и вовсе провозгласил бы себя ярлом… Крепко хмельные варяги не почуяли предательства, однако если отравы не было, они просто продолжат пировать. И как тогда свершить месть?! Попробовать зарезать пьяного Ратибора? Ударить ножом в незащищенную спину, когда тот пойдет в свои покои?! Однако могучий ярл ни разу не упивался до беспамятства — получится ли зарезать могучего воина втихую, так, чтобы он не успел позвать на помощь? Ведь тогда никому из свеев несдобровать!

Флоки не был уверен, что ему хватит мужества лично совершить задуманное…

Несколько минут он напряженно сидел на месте, судорожно сжав нож, которым разделывал мясо. Но никто особенно не обращал внимания на понуро замершего свея — люди были уже сильно под хмельком. А затем «Мститель» увидел, как у одного варяга закатились глаза — и он рухнул лицом прямо в миску, в которой еще остались куску убоины. Остальные привычно заржали над неудачником, упившимся до беспамятства — но Флоки заметил, что у лежащего лицом в стол венда на губах проступила пена… Обратил он внимание и на то, что смех ранов был каким-то заторможенным, что многие смеялись неестественно тонко, а взгляды, обращенные на первого мертвеца будто бы плыли. На самом же деле на них уже вовсю действовал яд — и сын Сверкера, внутренне возликовав, встал из-за стола, двинувшись к помосту Ратибора. В правой руке он крепко сжал нож обратным хватом так, чтобы лезвие до поры до времени было спрятано за предплечьем. Радушно улыбнувшись варяжскому витязю, он заговорил сладкоречиво, наслаждаясь каждым произнесенным вслух собственным словом:

— Ярл, пришло время нашего расставания. Мне жаль, что знакомство с тобой было столь коротким, но того хотят боги — чтобы я продолжил свой путь. Но прежде, чем я покину тебя, могучий Ратибор, я хотел бы все же рассказать тебе, кем был для меня Эрик Наковальня, и почему я столь сильно ненавидел его.