Варио. Последний демонолог

Он оказался не единственным пассажиром: в самом конце салона вальяжно раскинулись два парня и без капли стеснения хохотали над чем-то. Ризар легко узнал их белую форму – форму академии. В народе ее прослыла признаком причастия к элите, поскольку только лучшие из лучших или самый богатые из богатых могли попасть туда. Эти, скорей всего, относились ко вторым. Удивительно, и как им только родители до сих пор машины не купили.

Все остальные места были свободны, так что Ризар занял ближайшее к выходу. Сам сел к окну, а сумку поставил на соседнее. Чтобы как-то скоротать время поездки, он вытащил из кармана МИК (Мини Интерактивный Компьютер). С виду устройство напоминало фонарик-флешку с одной единственной кнопкой включения. Стоило ее нажать, как из лампочки вырвался свет и перед ним зависло изображение экрана с панелью управления. Камера, встроенная в прибор, реагировала на движения, но ее чувствительности хватало только для каких-то простых команд: листни вверх, вниз, нажми. Когда дело доходило до печати, Ризар доставал перчатки, в которых между двух тонких слоев прозрачной резины проглядывали тончайшие платины и провода. Они безошибочно определяли предполагаемую клавишу. И МИК и перчатки Ризар выиграл на одной из последних олимпиад. Ну разумеется, ведь он никак не мог позволить себе их купить, денег бы никогда не хватило.

Стоило его включить, как перед глазами всплыл текст брошюры «Академии семи паладинов», но вместо того, чтобы свернуть ее, Ризар принялся перелистывать голографические страницы. «Академия семи паладинов – самая известная школа Анрока… тяжелые экзамены… до пятнадцати человек на место… лучшие учителя… великолепные условия проживания»… Что бы там за условия не были, определенно это будет получше «Детского дома №13».

И хотя Ризар знал текст брошюры наизусть, ему нравилось чувство гордости за самого себя: наконец-то вырвался из того затхлого местечка. А уж что будет, когда он закончит эту самую академию! Директора университетов готовы друг другу глотки перегрызть даже за одного ее выпускника. Да и для резюме на работу это станет хорошим плюсиком.

Он оперся головой о прохладное стекло и скривил губы в подобии улыбки. Вот теперь жизнь у него наладится.

Остальное время поездки Ризар читал последние новости из мира науки. В какой-то момент он даже обнаружил себя на сайте одного из ортонского научного центра, благо местный язык он знал не хуже родного. Но вот автобус затормозил у кованого забора, и пришло время выходить.

Ризар какое-то время простоял на тротуаре, глядя на отполированные до блеска ажурные ворота. Среди узоров то и дело мелькал символ отдела – четырехконечная звезда, окруженная лепестками цветов, в кругу. Чем-то он напоминала щит. Возможно, другие ученики не вглядываются в рисунок ворот, а потому и не замечают его, но Ризар, как назло, не мог его упустить. И каждый символ был ему напоминанием того, чем раньше была эта Академия.

Инстинктивно он схватился за левую ладонь и с напускной храбростью, будто кто-то наблюдал за ним, ступил на гранитную дорожку.

Однако вся уверенность испарилась, стоило ему подняться к столовой, где проводилось собрание. В здании было два зала: в одном детей кормили, во втором развлекали. Еще в коридоре Ризар столкнулся с волной громких учеников и их родителей, которые никак не могли нагордиться своим одаренным ребенком. И вновь по всемирной несправедливости места первокурсников оказались едва ли не у самой сцены, так что к ним пришлось пробиваться сквозь толпу. Если бы в руках не было сумки, он бы обязательно закрыл уши руками.

Кто-то врезался в бок. Кто-то вскочил со своего места и промелькнул перед ним настолько быстро, что Ризар на миг опешил. А кто-то при виде его присвистнул и зашептался. Для местных богачей он еще месяц будет темой номер один для всех сплетников, это точно.

Из динамиков орали раздражающие песни, которые часто включают на линейках. И нельзя было сказать, кто громче: музыка или же…

– Ризар!

Он резко оглянулся и только за счет отточенных инстинктов успел увернуться от Аргез.

– Почему ты посторонился? – обиженно спросила она.

– Когда в тебя что-то летит, грех не увернутся, – растерянно ответил Ризар. – Ты… Неужели ты тоже поступила сюда?

Она широко улыбнулась и сложила руки на груди с таким видом, будто никто не знал жизнь лучше нее:

– Не могла же я тебя бросить. Ты бы наверняка загнулся тут!

Аргез лукаво подмигнула, а Ризар никак не изменился в лице. Оцепенение спало, и на место удивления пришла раздраженность. Эта девчонка всегда так себя вела – чересчур вызывающе. И почему-то всегда улыбалась.

Почему она вообще с ним все еще общается? Они ведь абсолютные противоположности! Если Аргез человек активный, творческий, жизнерадостный, то он, напротив, вечно занят собой, погружен в книги и ворчит на всех с поводом и без. Его все считают скучным и сторонятся, а Аргез слывет душой компании. Конечно, так было не всегда, но именно последние пять лет стали его «всегда».