Варлорд. Темный пакт

– Его главным героем может быть только мужчина, – улыбнулся я.

Симона де Бовуар свой Второй пол здесь точно не написала – видимо, в обществе, сохранившем и преумножившем традиционное преклонение мужчин перед женщинами, в феминизме не было нужды. Так что не готовая к столь коварному удару смуглянка даже с ритма сбилась, едва не наступив мне на ногу.

– Преклоняюсь перед твоей смелостью. Не могу только понять, отвага это или слабоумие.

– Несколько лет – небольшой срок. Поживем – увидим, – легко ответил я, подмигнув.

Музыка венского вальса понемногу стихала. Отпустив черноволосую красавицу из танцевальных объятий, я галантно поцеловал ей руку – сейчас особенно четко ощущая множество направленных на меня взглядов.

– Oh, my Lord! – с придыханием, явно дурачась, воскликнула смуглянка и тут же исполнила глубокий реверанс.

Я при этом кожей ощутил, как беззвучно ахнула толпа. Вот она, та самая закладка. «В нашем деле совпадений не бывает». Думаю, для того чтобы я оказался в зеленом коридоре аэропорта в то самое время, когда там проходила голубоглазая красавица с волосами цвета воронова крыла, у которой в телохранителях ходит непальский гуркха, работали десятки, если не сотни, человек секретных служб Российского государства.

Дальнейший бал запомнился только ощущением витрины. Я был словно зверь в зоопарке, которого осматривали, приценивались и обсуждали. После бала нас с Зоряной на уже знакомом лимузине отвезли в отель. Гранд Будапешт, лучший в городе.

Отвезли не из-за того, что хотели подарить комфорт люкс-класса, а потому, что в заведении подобного уровня, как и в окрестностях, полностью отсутствовали камеры – обеспечивая гостям частную жизнь.

Когда восторги Зоряны при осмотре номера утихли, она собралась было в ванную, освобождаться от боевой, то есть бальной, раскраски. Но я жестом остановил девушку и подошел к проигрывателю.

Шостакович свой Второй вальс – известный во всем мире как Русский, в этом мире, к моей радости, написал. Когда зазвучала чарующая с первых нот музыка, Зоряна застыла, не в силах поверить в происходящее.

– Зоря, все очень просто, – подошел я, заключая девушку в объятия. – В вальсе партнер и партнерша выполняют одинаковую последовательность движений, с разницей в один такт…

До пятнадцати лет – в своем мире, я занимался бальными танцами. Вообще любой мальчик в мире бальных танцев – предмет повышенного внимания. Гендерный перекос существенен, поэтому к женскому интересу я привык значительно раньше сверстников. Результатов достиг, не без этого. В танцах, конечно же: успешно ездил на соревнования по всему миру, на радость и себе, и родителям, обеспечившим меня подобной возможностью.

Закончилась бальная сказка темным промозглым вечером, когда я очень смачно выхватил от гопников в колодцах петроградских дворов, по которым возвращался к метро после того, как проводил домой девушку с романтической прогулки. Причем меня не только избили, но и хорошо покуражились. Шок от произошедшего, а еще больше от собственного бессилия что-либо изменить в тот вечер был настолько велик, что танцы я забросил на много лет, а через три дня – когда смог нормально вставать с кровати, полез в интернет искать ближайшее место, где меня научат качественно бить других людей.

Зоряна, кстати, оказалась на диво способной ученицей – уже через четверть часа мы кружились с ней по гостиной, и я смотрел в блестящие от возбуждения радости глаза.

Нельзя, наверное, так поступать – слишком больно ей будет возвращаться обратно в свой мир. Но сейчас я имел возможность подарить ей хотя бы несколько минут счастья, и просто не мог этого не сделать.

В какой-то момент пространство вокруг вдруг растянулось, сливаясь взвесью смешанных красок, и я почувствовал, что падаю. В последние несколько секунд перед тем, как заснуть, понял – газ или что-то другое, усыпившее меня, как общий наркоз от анестезиолога.

– Открыли глаза, мальчишки и девчонки! – через мгновенье вечности раздался громкий пронзительный крик, и меня вдруг хлестко ударило что-то по руке, прямо по костяшкам пальцев. Очень неприятно и больно – будто бильярдным кием приложили.

– Открываем глазки, протираем глазки, – продолжала кричать мерзкая тварь визгливым женским голосом. – Вставай, вставай, вставай, штанишки надевай…

Ненавижу, когда будят столь бесцеремонно. В последний раз такое со мной проделывали без риска для жизни лишь мои командиры. И наряд дурным криком «Рота, подъем!»

С трудом подняв тяжелые веки, первое, что увидел, – широкий металлический браслет на левом запястье. Он него тянулась тонкая длинная цепь, собранная в кучку на столе. Другой конец цепи крепился к такому же браслету на тонком запястье маленькой изящной руки. И, увидев алый маникюр, даже сквозь муть остатков беспамятства сразу понял, кто со мной рядом.

Я безвольно развалился на стуле, в тяжелом медикаментозном сне уронив лицо в обычную школьную парту. Подняв голову, смаргивая пелену перед взором, осмотрелся – ощущая удивление и даже шоковое состояние многих окружающих.