Варлорд

— Они не будут появляться внутри городской черты, — напоминаю я, — но точно так же могут войти внутрь. Огородите какой-то район или комплекс зданий. Вокруг этой же фабрики, например, и несите дежурство. У нас избыток людей в Уайтклэй и нехватка домов. Поэтому я предложу кому-то из наших перебраться сюда, помочь вам с защитой.

— Спасибо, Егерь, — кивает женщина. — Спасибо за всё.

— Мне жаль…

— Мои соболезнования его семье, — вмешивается Накомис.

— Спасибо.

— Поддерживай со мной связь. Если что-то случится, немедленно дай знать. К вам может пожаловать какой-нибудь Квазар или неподалёку может открыться Испытание. Эдакое гнездо монстров, которое будет их рождать в больших количествах и может вызывать Всплеск.

— Это что ещё такое?

— Сам пока не видел, но много слышал. Опасное дерьмо, с которым лучше не сталкиваться.

— Чудесно, просто чудесно. Почему мы не могли воевать со сраными зомби?!

— Не поверишь, Мэгги, задаюсь тем же вопросом каждый день.

— Переночуете у нас?

— Нет. Поедем обратно, пока световой день не кончился. Много дел.

— Берегите себя.

Распрощавшись, мы выдвигаемся в Уайтклэй. Перед этим, приходится заправить мотоцикл, чей запас энергии опустился до красной отметки. Вливаю сразу 9 000 единиц арканы, коснувшись жетона на приборной панели. Этого хватит на ближайшее время.

Бахамут неплохо показывает себя на занесённой снегом дороге. Сцепления хватает, чтобы транспорт уверенно шёл на приличной скорости, не пытаясь выскользнуть у меня из-под задницы.

По бокам проносятся белые поля, леса и холмы. Мысленно я прикидываю, на что потрачу собранную аркану. Сумма вроде приятная, но совсем не разгуляться. Абсолютно точно интегрирую Астральную проекцию. Если каждый провал — это урок, свой я уже выучил. Нехватка информации ведёт к смерти. И нам чертовски повезло, что сегодня безносая забрала чужого мне человека, а не одного из друзей.

В Уайтклэй мы въезжаем, когда солнце уже почти опустилось за горизонт. Последние отблески окрашивают багрянцем заснеженные постройки. Я мечтаю о кружке горячего кофе, рационе, сдобренном новыми приправами, и приятной компании. Она действительно появляется, когда я прощаюсь с ребятами, припарковавшись у нашего административного здания.

Драгана выходит из-за угла и кивает мне с еле заметным намёком на полуулыбку.

— С тобой хотел побеседовать Ваалис. Заглянешь?

Поначалу хочу отмахнуться, сегодня и так день выдался длинный, но решаю иначе. Осьминожка никогда не тратил моё время на ерунду. Если хочет поговорить, значит, есть весомая причина.

Я нахожу его сидящим в глубоком кресле с бутылкой неизвестного мне напитка. На столе что-то вроде небольшой стопки с густой лазурной жидкостью. Её явно уже несколько раз опустошили.

— Егерь, — безэмоционально приветствует меня он.

— Ваалис, — в тон пришельцу говорю я.

— Ты никогда не задавался вопросом, что именно произошло с твоей планетой?

Глава 18

— Шутишь что ли? Я донимаю вопросами каждого встречного, пытаясь разобраться, что за дерьмо творится вокруг, и кто виноват, конечно.

Ваалис кивает и медленно отхлёбывает из стопки, после чего смотрит в угол комнаты и начинает говорить:

— Представь себе, если угодно, космическую пьесу. Грандиозный спектакль, где каждый — актёр, а миры — это сцена. Каждому достаётся своя роль, при этом он даже не подозревает о масштабном сценарии, который направляет все его действия. Публика огромна и невидима, наблюдая издалека, с восторженным интересом за тем, как разворачивается драма.

Что он такое несёт?..

— Однако в этой пьесе скрыто больше, чем кажется на первый взгляд. Декорации — это выдумка, просто иллюзия, скрывающая истинную природу спектакля. Сюжет не то, чем кажется, мотивы героев туманны и непонятны. Все это лишь дым и зеркала, танец обмана и лицемерия. И тем не менее, участники прилежно играют, попав в поток этого действа. Сама их жизнь является его частью.

— Погоди, что-то я совсем потерял нить…

Лидер Пульсаров продолжает говорить, перебивая меня без малейшей паузы:

— Лишь одна вещь отличает происходящее от труда искусных лицедеев. Мечи сделаны не из картона. Оружие заряжено не холостыми. Смерть… реальна. О да, она реальна и вызывает животную радость у почтенной публики. Чиновник и каменщик, учёный и ассенизатор, аристократ и простолюдин — никто не может устоять перед заманчивым зрелищем, ведь оно питает постыдный порок — злорадство. Прошедший через горнило не стремится уберечь от него других, наоборот, с радостью толкает следующую жертву в огонь. “Если опалило меня, пускай сожжёт и тебя”. Так мыслит почтенная публика. Понимаешь, Егерь?

Ваалис переводит на меня внимательный взгляд, и сейчас на обычно безучастном лице пришельца проступает целая гамма эмоций. Злость, боль и горечь. Это попытка достучаться. Попытка зашифровать истину в слоях пустой болтовни.

Я сдавливаю виски, пытаясь отделить зёрна от плевел, шелуху от сути.

— Есть постановка, есть зрители, — бормочу я еле слышно, — но умираем мы по-настоящему. Они хотят, чтобы мы умирали, чтобы страдали, как страдали они.